Под лучами —

          дрогнувшая завязь,

      Слов замес

          языческих, недлинных…

      Город, постепенно

          распадаясь

      На квадраты

          Площадей старинных,

      Оживает…

          Вечности ли вектор,

      Яркий луч,

          тончайший след оставив,

      Сквозь каркасы жесткие

          Проспектов,

      Рек изгибы, стянутых

          Мостами…

      Дней февральских

          сброшенные робы…

      Древний мир,

          увиденный впервые…

      …У Лаваля львов

          гранитнолобых

      Проступают капли

          дождевые.

      И viole d'amour

          старинной скрипкой,

      Стынет сердце,

          требуя настройки…

      …Весен всех трагический

          постскриптум,

      Долгий путь

          Невы, Фонтанки, Мойки

      К Лету.

      Чем есть,

          быть лучше, не стараясь,

      Нахмурившись,

               проходит ранний,

      На плуг огромный

                        опираясь,

      Март и твердыню неба

                             ранит.

      Тревожно дышащий и

                     грузный,

      Равняет световые

                     гряды…

      …Незрелой коркою

                      арбузной

      Свежеет

                      ветер…

      И дни проходят

                     Сновиденьем,

      Пройдут – меж пальцами

                     растают,

      Весны Растрелли

                     лишь мгновеньем —

      Тысяча

                     первой…

      Я в изгнании словно в раю,

      У волнистого Млечного края…

      И целую я руку Твою,

      И куда мне бежать, я не знаю,

      За Тобой…

      Середина строки:

      Ледяная волна заструится

      Самой медленной в мире реки

      С парой туфелек алого ситца.

      Не латынь, а простые слова

      Мы с улыбкою на ухо скажем,

      И восходит опять синева

      Над янтарным и солнечным пляжем.

      Слово «Вечность» – ну, что же, пускай! —

      Отпечатавшись в прорве песка,

      Вмиг