Адальберт Геллер прибыл на станцию Грумау позже доктора Пустовойта и раньше прибытия спасателей. Он не стал ни к кому обращаться, потому что заранее предвидел насмешки и отказ – он выглядел слишком молодо для агента Эвиденцбюро. Вместо этого он попытался самостоятельно составить картину происшедшего. Вот кафе с ресторанным меню, которое на снегу выглядело, как картина импрессионистов. Вот невостребованный багаж – ясно, что владельцам он больше не понадобится. Слишком много жертв, слишком мало полиции.

      Какой-то человек лежал на снегу и смотрел в небо. Неподвижный зрачок грозил поставить точку в его расследовании. Геллер помахал рукой, глаз сдвинулся.

      – Живой?

      Похоже, цел и только на лице неглубокая рана, скорее ссадина. Настоящая рана находилась у него в душе.

      – Фамилия?

      – Фридеман.

      – Очевидец? Видели дирижабль?

      – Нет. А должен?

      Фридемана словно разъяли на кусочки, как головоломку, и теперь приходилось его собирать, чтобы получился человеческий облик

      – Помните свое имя, это хорошо, – ободрил его Геллер.

      – Вы рассуждаете, как доктор. Встречал я одного мерзавца.

      Геллер насторожился. Неужели он напал на след? Оставалось только выяснить фамилию доктора, но он не стал торопить собеседника. Надо дать ему высказаться.

      Фридеман продолжал:

      – Вам знакома такая ситуация, – глубокий вздох, – когда человек обнаруживает свою невесту, – выдох, – неземное создание, в объятиях отъявленного негодяя?

      Чем дольше его слушал Геллер, тем больше сожалел, что не может выпить кофе. Белые чашки, вдребезги разбитые, уже не способны были вместить ни капли жидкости.

      Геллер остановил подъехавший возок.

      – Где здесь гостиница?

      – В Бург-ан-дер-Глане. Поедете?

      – С этим господином. Вы можете ползти? – спросил он Фридемана, не делая попытки ему помочь.

      С помощью возницы тот вскарабкался на сиденье. Геллер отметил, что этот человек приходил в себя.

      – Р-раньше я не имел такой п-привычки, – пробормотал Фридеман.

      – Я – тоже. Пока меня не бросили в мусорную кучу, – ответил Геллер.

      – Мою Стефанию он смешал с устрицами, – пожаловался Николас и заплакал.

      В Бург-ан-дер-Глане они выпили кофе и съели малиновый мусс, который оказался настолько хорош, что на какое-то время примирил их с действительностью.