Скука. У окна листаю Плиния.

      Вечер, словно в язвах, в звездном крапе.

      То ли горсть снежинок, то ли инея

      Дряхлая сосна зажала в лапе.

      К прокурору, словно к прокуратору,

      Праведных ведут. Месть дышит в темя.

      Плиний-младший в письмах к императору

      Сквозь столетья видел наше время.

      Нам не служат правдою и верою

      Консулы. За ними – пепелища.

      Пусть уж лучше ничего не делают,

      Чем в азарте обирают нищих!

      Кипарисы мокнут. Олеандр

      Отцветает. Обмелевший Понт

      Дремлет у бамбуковых оград,

      Обложив дождями горизонт.

      На базарах – россыпи хурмы.

      И картав, и резок разговор.

      Но светлы вечерние псалмы

      В древнем храме у подножья гор.

      Приобщенью к Богу смертный рад,

      Забывая груз мирских забот.

      Кипарисы мокнут. Олеандр

      Отцветает. Засыпает Понт.

      Побережье. По краю – дорога.

      Ни вестей, ни опальных гостей.

      Стал бутылкой с запиской от Бога

      Офицер в океане страстей.

      Как чернила, ночь каплет в овраги

      Из созвездий. Под скрипы сверчков

      Отразился на белой бумаге

      Свет прозрений из черных зрачков.

      Привет тебе, подоблачная глушь,

      Крутых ветров вершинная обитель.

      Слетают с неба стайки светлых душ,

      Века сиявших звездами в зените.

      Разрушена родительская власть

      Состарившейся матери-природы.

      И лишь в горах, над кручами кружась,

      Нас осеняет древний дух свободы.

      Погибла юность, словно Атлантида,

      В крутых волнах привычек и обид.

      Читаю на причале Еврипида,

      Врачует душу мудрый Еврипид.

      Стареют люди – море не стареет.

      Зачем же просим: «Господи, прости…»?

      У древних все и проще, и мудрее,

      И нам до них расти – не дорасти.

      Вершим дела, свиданья назначаем,

      Забыв о том, что все-таки умрем.

      И только перед смертью замечаем:

      Слепыми бродим в полдень с фонарем.

      Плеск дождя. Молний синие стрелы.

      Небеса – опрокинутый пруд.

      А березы – как весла галеры,

      По пруду осторожно гребут.

      Из окна – жизнь и тише, и проще.

      Не пропитан бессонницей тюль.

      На окно, принесенный из рощи,

      Словно лампу, поставлю июль.

      Он ромашкой потянется к грозам,

      Освещая в камине