Стучитесь в личку. Анна Никольская
Читать онлайн книгу.
из командировки. Они с папой, как я поняла, вместе работают.
– А я думала, вы геолог.
– Во-первых, не вы, а ты, – говорит папа. – А во-вторых, я и есть геолог. Мы интереснейшим делом, между прочим, занимаемся – разведываем месторождения полезных ископаемых.
– Да?! – я поражена. – Золота? Или алмазов?
– Бывает, что и золото находим, – улыбается папа. – А вообще, мы на никелевой руде специализируемся. Ты почему не ешь?
– Я ем… Вернее… А что это такое? – кажется, я опять покраснела.
У меня по тарелке размазано что-то розово-зеленое, а вместо вилки с ножом – палочки. И как, извините, ими есть?
– Честно говоря, сам не помню, как эта штука называется, – папа с серьезным видом вертит палочки в руках, а потом вдруг бац! – и подкидывает их к потолку. Он хочет их поймать, но палочки падают в супницу – плюх! Брызги во все стороны!
Папа с жалобной миной заглядывает в супницу и говорит:
– Вера, принесите, пожалуйста, ложки!
Мы с Наташей переглядываемся и хихикаем, как две заговорщицы.
Глава 6
Парк Юрского периода
Помню, в деревне нам задали писать сочинение – на тему: «Недавно я открыл для себя…»
Федоренка написала: «Недавно я открыла для себя секс…»
И все, представляете? Больше она ничего не написала – только многоточие поставила.
Учительница по литературе влепила ей двойку. А моя мама – она наша классная – сказала, что за такое и кола мало, потому что это безнравственно, и вызвала в школу Федоренкиных родителей.
Мама сказала тогда:
– Ты, Федоренко, мала еще, чтобы думать о таких вещах.
А она:
– Я что, виновата, что оно само думается? – и ржет.
У них с ее парнем уже все было, Федоренка сама рассказывала. Она рассказывает, а мне и страшно, и смешно, и противно. Как представлю, что самой скоро придется этим заниматься – голой! – аж тошнит от страха.
А литераторша, между прочим, тоже хороша. Она у нас на уроках ест пельмени – прямо из баночки.
Федоренкины родители так в тот раз и не пришли – они у соседей крестины справляли, третий день подряд.
Фрунзик Акопян долго-долго ничего не писал – все смотрел в окно. А там и глядеть-то не на что – сплошная слякоть и грязища по колено. У школьного забора – остов «ЗИЛа», весь рыжий от ржавчины, как соседский Бобик. Тоска.
А потом, уже в конце урока, он вдруг стал писать, писать и написал.
Он написал, что открыл для себя Америку. Все в мельчайших подробностях обрисовал: как он плыл в Нью-Йорк на корабле, как его выгнали из первого класса в третий, потому что у него не было билета, и как он там заразился холерой и чуть не отдал концы…
Он еще много всякого такого понаписал. Мы его после этого Колумбом с девчонками прозвали. Америку он открыл! Но Фрунзик не обижался. На вопрос учительницы, хочет ли он, когда вырастет, стать писателем, как Стивенсон или Даниэль Дефо, он ответил, что нет, не хочет. Что, когда вырастет, он станет конюхом или гаишником – как получится.
Хотите