За корягой в илистом болоте

      Притаилась ласковая невидаль.

      И куда Вы нынче ни пойдёте,

      Всё туда Вас тянет, будто неводом.

      Ах, глаза! Вы на неё потратили

      Столько сладких бед своих и горестей.

      Не имеет ни отца, ни матери,

      Не болеет ни тоской, ни корыстью,

      Не отравлена чужой наукою,

      Не обезображена нелепостями.

      Только ей – бороться с Вашей скукою,

      Только ей от Вашей смуты крепостью.

      Мне ли ей соперницей. От зеркала

      До друзей – не будь такою жалкою.

      Поздно. Так себя я исковеркала,

      Чтобы стать болотною русалкою.

      Любовь – запретный плод? Не верьте.

      Я в прозаическом конверте

      Её отправила тебе,

      И шёлк нежнейший огрубел,

      И смысл таинственный пропал.

      Ты разлюбил и прочитал.

      Мы с тобою покупали апельсины на базаре.

      Солнце бешено ругалось и меня кусало в нос.

      Распрекрасный генацвале, молодой и очень старый,

      Угощал нас, зазывал нас и расхваливал взазос.

      Никогда такой не буду – в апельсинном ореоле

      Я была медноволоса, волоока и легка.

      Апельсины пахли снегом, апельсины пахли волей.

      К ним решительно тянулась упоённая рука.

      Ты был глуп – ты не заметил удивительных событий:

      Как в твоих чертах проснулся златокудрый Аполлон.

      Ты стоял – высок и светел, олимпийский мудрый житель,

      Но нагнулся и поправил отлетевшее пальто.

      Покупайте апельсины, разорвав однажды плод,

      Вам явится генацвале, дифирамбы пропоёт.

      Когда бы боль мою ты взял

      И отложил в густом овраге,

      Я б возродилась, сняв печаль,

      Для вдохновенья и отваги.

      Когда бы дверь ты распахнул —

      Мой лоб устал от горьких шишек,

      Я поняла бы, что за шум

      В безмолвье мне так часто слышен.

      Когда бы вывел ты меня

      Из одиночества за вихры…

      Ведь я пока, как головня,

      К костру протягиваю искры.

      Отпусти меня на волю.

      Я убита до крови.

      Мне не надо той любви,

      Что родня слепому горю.

      Полно, сколько можно мучить?

      Я ещё могу восстать.

      Не умею гордой стать,

      Изменить породу сучью.

      Что ты? Разве это страсти?

      Не со зла, по простоте

      Мы с тобой совсем не те,

      Чтобы дать друг другу счастье.

      Не изменим, так и быть,

      Ни бесплодья, ни беззвучья.

      Время скоро нас разлучит.

      Только