Мне говорят, что я ещё жива,

      Что плавные движенья впечатлений

      Во мне, как прежде, оставляют тени,

      Что после превращаются в слова.

      Им видится – я только не права,

      Когда в случайной смене настроений

      Я то реву, то падаю от лени,

      То прошлое пытаюсь изорвать.

      Но знаю я – моё тепло бесплотно,

      Я приближаюсь к истине животных,

      К пустому бормотанью дикаря.

      Переступив черту существованья,

      Чиста душа, просты её желанья,

      И чётки одиночества края.

      Какой проклятый дух вложил в меня мечту:

      Невыразимое воскликнуть,

      К невыносимому привыкнуть,

      Сквозь горе видеть красоту?

      Зачем мне мысль дана – разбиться до тоски

      О каменный предел безверья,

      Чтоб одиночество измерить,

      Безумьем горьким сжать виски?

      И почему подвластна я суду

      Без права на защиту?

      Моя душа раскрыта,

      Я приговора жду,

      Когда меня объявят недостойной,

      От истин отлучат

      За то, что горяча

      И беспокойна.

      Мой светлый день далёк, моя печаль в разгаре.

      Янтарное зерно светлеет сквозь метель.

      Румяные стихи, как яблоки с базара,

      Усыпали пути, и звёзды, и постель.

      Волнуется стекло, дрожит свирель стакана,

      Слетает с потолка нежнейший полусвет.

      Стремительно сильны, как звуки из органа,

      Старинные стихи, которых лучше нет.

      Страницы шелестят, и бьются в острой страсти

      Полки ушедших чувств оружием надежд.

      Лежит между страниц засушенное счастье,

      И только запах слов томителен и свеж.

      Несчастен тот, кто в каменной тиши

      Упорно замышляет злое дело,

      Кто в подворотнях ласковой души

      Рассчитывает нежности пределы.

      Кто строит дом, не веря в прочность стен,

      И каждый миг готов его разрушить,

      Кто справиться никак не может с тем,

      Как отличить живое от игрушек,

      Кто целый мир готов зажать