Страшные немецкие сказки. Александр Волков
Читать онлайн книгу.
из актуальных идеологических догм и популярных научных гипотез. Не меньшую роль сыграл эпитет «народный», прочно приклеенный к слову «сказка». Если под народом понимать не этнос, не нацию, которых, конечно, миллион лет назад не было, а некую человеческую общность, то вот он – готовый источник сказок. Люди умели разговаривать (научились говорить), а следовательно, они рассказывали сказки. Сказки передавались из поколения в поколение, меняясь и обогащаясь новыми деталями. Они благополучно пережили крах цивилизаций. Возникли сказочники-любители, ссылавшиеся на своих учителей – добрую нянюшку или говорливого старичка, а затем и профессионалы, также черпавшие сюжеты в народе. У любителей сказка нередко подстраивалась под читательскую аудиторию, приобретая авторские черты, поэтому ей присвоили характеристику «литературная».
Лучший отечественный специалист по сказкам В.Я. Пропп обратил внимание на то, что специальное слово для обозначения понятия «сказка» есть только в русском и немецком языках (знаменательное совпадение). Смысл русского корня «каз» – «сказать». Там, где говорили, имелись сказки. До XVII в., однако ж, «сказку» еще и писали, и она представляла собой «нечто достоверное, письменное или устное показание». Впервые сказка сделалась тем, «что мы понимаем под этим сейчас», в указе Алексея Михайловича от 1649 г., где она названа «небывалой»5. Пропп недоумевает: почему это сказка из серьезного документа вдруг стала ложью – видать, писать-то писали, но изрядно привирали, вот царь и возмутился. Думается, ученый напрасно связывает сказку тех лет с ложью. Царь мог употребить уничижительное слово по отношению к юридической «сказке», но в кругах, где бытовала сказка устная, она воспринималась всерьез. Это подтверждает и немецкое Märchen, чей корень Mär означает «новость, известие». Märchen – это «маленький интересный рассказ», и в таком виде он встречается с XIII в. В древнерусской письменности представление о сказке как о поэтическом вымысле тоже не отражено6.
В эпоху Просвещения с утратой веры в чудесное термину «сказка» было придано иное значение. В приложении к Оксфордскому словарю зафиксировано за 1750 г. понятие «волшебная сказка» как «небылица, невероятная история» и даже «ложь»7. Немецкий историк и поэт И.Г. Гердер в 1777 г. писал о сущности сказок: «Они в известной степени суть результат верований рода, его чувственных представлений, его сил и влечений, когда люди мечтают, потому что не знают, верят, потому что не видят… так что это большая тема для историка человечества, для поэта, для знатока поэтики и философа»8. В этих словах заключен манифест всех последующих знатоков фольклора: сочинители сказок – люди прекрасные и чистые, но незнающие и невидящие, наукой не просветленные, хотя плоды их фантазии – величайшее достояние культуры.
Наши фольклористы определяли сказку как устный рассказ, созданный с целью развлечения и содержащий «необычные в бытовом смысле события»9. Хрестоматийной стала пушкинская фраза: «Сказка – ложь, да в ней намек! Добрым молодцам урок». В том, что «сказка – ложь», исследователи проявили удивительное единодушие. Недостоверности был присвоен