Почтмейстер. Читайте, читайте! вздор, всё читайте!

      Коробкин (читая). «Надзиратель за богоугодным заведением Земляника – совершенная свинья в ермолке».

      Артемий Филиппович (к зрителям). И неостроумно! Свинья в ермолке! где ж свинья бывает в ермолке?

      Коробкин (продолжая читать). «Смотритель училищ протухнул насквозь луком».

      Лука Лукич (к зрителям). Ей-богу, и в рот никогда не брал луку.

      Аммос Федорович (в сторону). Слава богу, хоть, по крайней мере, обо мне нет!

      Коробкин (читает). «Судья...»

      Аммос Федорович. Вот тебе на! (Вслух). Господа, я думаю, что письмо длинно. Да и черт ли в нем: дрянь этакую читать.

      Лука Лукич. Нет!

      Почтмейстер. Нет, читайте!

      Артемий Филиппович. Нет уж, читайте!

      Коробкин (продолжает). «Судья Ляпкин-Тяпкин в сильнейшей степени моветон...» (Останавливается). Должно быть, французское слово.

      Аммос Федорович. А черт его знает, что оно значит! Еще хорошо, если только мошенник, а может быть, и того еще хуже.

      Коробкин (продолжая читать). «А впрочем, народ гостеприимный и добродушный. Прощай, душа Тряпичкин. Я сам, по примеру твоему, хочу заняться литературой. Скучно, брат, так жить; хочешь наконец пищи для души. Вижу: точно нужно чем-нибудь высоким заняться. Пиши ко мне в Саратовскую губернию, а оттуда в деревню Подкатиловку. (Переворачивает письмо и читает адрес.) Его благородию, милостивому государю, Ивану Васильевичу Тряпичкину, в Санкт-Петербурге, в Почтамтскую улицу, в доме под номером девяносто седьмым, поворотя на двор, в третьем этаже направо».

      Одна из дам. Какой репримант неожиданный!

      Городничий. Вот когда зарезал, так зарезал! Убит, убит, совсем убит! Ничего не вижу. Вижу какие-то свиные рыла вместо лиц, а больше ничего... Воротить, воротить его! (Машет рукою.)

      Почтмейстер. Куды воротить! Я, как нарочно, приказал смотрителю дать самую лучшую тройку; черт угораздил дать и вперед предписание..

      Жена Коробкина. Вот уж точно, вот беспримерная конфузия!

      Аммос Федорович. Однако ж, черт возьми господа! он у меня взял триста рублей взаймы.

      Артемий Филиппович. У меня тоже триста рублей.

      Почтмейстер (вздыхает). Ох! и у меня триста рублей.

      Бобчинский. У нас с Петром Ивановичем шестьдесят пять-с на ассигнации-с, да-с.

      Аммос Федорович (в недоумении расставляет руки). Как же это, господа? Как это, в самом деле, мы так оплошали?

      Городничий (бьет себя по лбу). Как я – нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы