Пущенные по миру. Владимир Аполлонович Владыкин
Читать онлайн книгу.
с ними, Епифан отозвал брата в сторону:
– Я им сказав, что привёл тваву коровку, моя стоит, – сообщил он, почти не глядя на брата.
– Так вот что тебя укусило, а я гадаю: куда это его дьявол понёс? Это как же понимать, – вопрошал, сверкая безумными глазами, Егор, густо покраснев, – я тебе должен свою корову отдать, да? А ты, брат, однако, не дурак! – протянул свирепо Егор.
– Ну, чаво ты так разошевся, лучше выслушай, братан. Так вот, Антипу я сказав не за тем, чтобы…
– Да нет, я твое замыслие уяснил, таперяча уповаешь на мою совесть, а ты не рассчитывай – не пожалею. Накось вот, выкуси! – Егор отчаянно, как безумный, свернул фигу резким выбросом руки в сторону Епифана.
Тут загалдели их жены, особенно верещала Софья, встав перед Егором с пугливым видом, боясь, как бы братья не схватились в рукопашный бой.
– Глупой ты, Егорка, – выкрикнул через голову своей жены, – я у тебя не прошу, но для табе же старался, от беды отводил, а мы покудова обойдёмся без коровы!
– Ах, тудыт твою мать, благородный выискался?! – с ненавистью процедил Егор. – Едят твою душу, сучье вымя, тебя смотри чтобы самого беда не скрутила в бараний рог! – и, сплюнув, быстро ушёл восвояси.
Глава 9
В селе Аргуново, где к началу коллективизации Екатерина жила уже в замужестве пятый год, колхоз стали организовывать не в ту весну, а только на следующую. Может, потому, что от райцентра оно было расположено дальше других. Екатерина, как и многие женщины, привыкшие не к артельной, а к единоличной жизни, была сильно опечалена, когда узнала, что удумали власти: и скот отдай, и какой есть хозяйственный инвентарь отдай. И земельный надел, переданный ленинским декретом крестьянам на вечное пользование, тоже отошел колхозу. А им при усадьбе осталась крошечная латочка, на которой теперь не знали, что сеять: не то хлеб, не то сажать картошку, не то овощ какой. Словом, почти подчистую велели всё передать в колхоз, и эта принудиловка проводилась как бы на добровольных началах.
В прошлый год Екатерина наезжала в село Кухтинка два или три раза. Однажды сразу после Нового года она с Фёдором ездила отмечать годовщину смерти матери, и потом по весне была там сама, когда в её родном селе уже был колхоз. Но что её тогда поразило больше всего, она сразу не смогла уразуметь. Вроде бы село было как село, все дворы целы, однако сельский дух, который составлял всю сущность доколхозной жизни, навсегда утратился. Однако Екатерина догадалась о разительных переменах, которые произошли с её земляками. Из дворов сквозило каким-то щемящим и мрачным затишьем, хотя так же, как и раньше лаяли собаки, у кого-то слышалось коровье мычание и очень далёкое лошадиное ржание. Теперь люди меньше бывали на своих подворьях, и по утрам были вынуждены тянуться из своих настуженных изб к правлению колхоза. Отныне председательская рука на свой лад управляла людьми: бабы отправлялись доить в колхозный сарай коров, а мужики – кто чистил навоз, кто отъезжал в лес на заготовку дров, кто свозил с подворий на колхозный