Пущенные по миру. Владимир Аполлонович Владыкин
Читать онлайн книгу.
увидев это, долго протяжно мычала. Но Фёдор старался не слушать, что ему удавалось с чрезвычайным трудом.
…Екатерина плакала в закутке под вешалкой, около неё тёрлась дочь Нина и норовила погладить по голове, пожалеть мамку. Екатерина услышала знакомые, пришаркивающие шаги Фёдора, стала быстро вытирать слёзы, при муже она никогда не плакала, который (она знала) слёз не терпел. Однако красные глаза всё равно выдавали. Он коротко взглянул на жену, как-то нетерпеливо погладил по головке дочь и отвернулся от неё, без труда поняв, что сейчас Екатерина избегала встретиться с ним взглядом. И он тоже, чтобы её не смущать, спокойно проговорил:
– Привёл, Катя, – в голосе слышалась скрытая радость, что ее несколько удивило.
– Кого привёл-то? – отозвалась робко жена, и у нее шевельнулось сомнение: неужто забраковали коров и потребовали других, каких у них нет. А тем временем дочь выскочила из передней в горницу, в сени и на двор.
– Одну корову велели детям оставить, – мягким тоном пояснил муж.
– А ведь я тебе то же самое говорила, мы не хуже других, – вспомнила Екатерина, как рассказывала мужу, что в её родной деревне забирали по две коровы только у тех, кто держал три, отсюда следовало, что им надлежало сдать в колхоз лишь одну. И она живо представила, как там подняли мужа на смех из-за его вечной боязни ослушаться властей. Он всегда выплачивал в срок натуральный налог и самообложение.
– Мамка, коровка на дворе! – вбежала Нина, крича звонко на всю избу, отчего даже на печи вздрогнула, заворочалась, подняла от подушки голову Ефросинья.
– Тише, тише, стрекоза, – зашикал в досаде на дочку Фёдор оттого, что своим криком она потревожила больную бабушку. И потом полушепотом снова заговорил: – У нас другого выхода нет, народная власть служит в общих интересах.
– Да, это видно; как нам теперь жить без лошади? Хотя бы от налога освободили, да разве дождёшься, – произнесла с внутренней болью жена, охваченная неразрешимыми сомнениями.
– Никуда не денешься, на первых порах придётся нелегко, – согласился Фёдор. – Будем считать, не на худое дело отдаём, а всем на благо. Для своей нужды мы можем попросить в колхозе, – успокаивая жену, прибавил он.
– Не говори мне так, все будем делать по-другому, где тогда хлеб брать. Ты в колхозе работать не будешь, а мне одной разве легко четверых деток обработать, когда ещё меньший не ходит? – и показала себе через плечо в другую горницу, где находились дети под присмотром дочери. – Разве проживём одним твоим пайком? – сокрушенно заключила она.
– Нy, довольно, Катя, довольно, расходилась! – прикрикнул муж, а потом заговорил чуть тише: – Сперва придётся туго, это я сам знаю, а как жизнь в колхозе малость войдёт в свою колею, так и полегчает. Ничего, как-нибудь проживём. При старом строе по-всякому жили, а сейчас советская власть, в беде не оставит, – говорил это Фёдор, а самого брали тоже жуткие сомнения. И впрямь, как же они станут жить без надела,