Пущенные по миру. Владимир Аполлонович Владыкин
Читать онлайн книгу.
и изба мне была уже не нужная, хоть бы упала на все четыре угла, а мне и бай дюже. Но таперяча вижу – жалко, делай, делай, сынок, а там, поди, новую срубишь. А может, ещё гляди, отец вернеёся жавой, и ежели ба Анютка ещё подала знак, тогды совсем ба я ожила на десяток годочков, – Ефросинья задумчиво умолкла, облегчённо вздохнула.
– До новой, матушка, подождём, пока ещё война гремит. Вот подлатаю и сам пойду беляков бить, – ответил занятый работой Фёдор, стараясь не глядеть на мать.
– Как, опять на войну?! – в испуге протяжно вскрикнула Ефросинья, всплескивая руками.– Дак кто жа тобя на неё гонит, Федя?
– Не могу я, подобно дезертиру, отсиживаться. Хватит, сполна свою долюшку отбыл в плену, совестно, матушка…
– А что ты со мной, Федя, деешь, – закачала она отчаянно головушкой, – не даёшь мне на тебя нарадоваться. Перед кем табе совестно? – плача спросила мать.
– Перед собой… Но я пока ещё не ухожу, зачем реветь?! – грубовато и нервно бросил сын и пошагал валкой походкой на двор курить – не мог он переносить спокойно бабьи слёзы.
Дома пробыл Фёдор с месяц, поднял из запустения подворье, починил избу, привёл в порядок огород. Вся деревня представала не в лучшем состоянии, ибо здоровых мужиков почти не осталось, а те, что были, – калеки да старики и глядели уже на погост. Одним словом, не было по улицам слышно ни песен, ни веселья, исчезла былая мирная жизнь…
А наутро Фёдор попрощался с матерью, которая тайком перекрестила сына на дорожку и потом долго-долго смотрела ему вслед, как он уходил с заплечным вещмешком по дороге к тракту, ведшему к уездному городку Малоярославцу…
Когда командование Красной армии узнало, что Фёдор хорошо пишет, оно оставило его при штабе в должности писаря. И на вид мужик оказался ладный, хоть ростом был невысокий, но с подтянутой солдатской выправкой и удивлял не крестьянским умом: толковый, рассудительный, смышлёный, – если бы все такие были, тогда бы стоять деревне и стоять, а тут эта проклятая междоусобная война добивает кормилицу.
Иной раз, переписывая приказы и распоряжения, Фёдор про себя безмерно сожалел, что вот уже больше года как на фронте, а в боях почти не участвовал. И вовсе не по своей вине, а всё оттого, что такой была уж сама по себе служба штабного писаря, которая порой до чёртиков надоедала. Но скучать, однако, она не давала, так как писарской работы хватало, да и штаб на одном месте долго никогда не стоял, потому как при отступлениях, так и наступлениях постоянно менял свои боевые позиции.
Эту военную кампанию ему предстояло вспоминать через много лет, но особенно тот случай, когда однажды вражеский снаряд чуть было не попал в расположение штаба, хотя взрыв раздался почти где-то рядом. В окнах крестьянской избы ураганной силой выбило все стекла, а ему прямо на сгибе осколком снаряда или стеклом слегка повредило сухожилие руки. И вот тогда его писарская деятельность закончилась на время лазаретом.