На дверях чайной засов

      И надпись: «Закрыто по случаю дров».

      Извозчик вздохнул: «Ишь, чертов стул!»

      Почесал затылок и снова вздохнул.

      Лошадь снова трусит усталой рысцой,

      Голодный извозчик едет домой.

      Наутро подъехал он в пасмурный день

      К дому по Бассейной, шестьдесят,

      Чтоб везти комиссара в комиссариат —

      Комиссару ходить лень.

      На подъезд выходит комиссар Зон,

      К извозчику быстро подходит он —

      Извозчика в бок и лошадь в бок

      И сразу в пролетку скок!

      Но извозчик не дернул вожжой,

      Не дернула лошадь ногой,

      Не крикнул извозчик: «Ну!»,

      Не подняла лошадь ногу одну,

      Не щелкнул извозчик кнутом,

      Не двинулись в путь с трудом.

      Комиссар вскричал: «Что за черт!

      Лошадь мертва, извозчик мертв!

      На площадь Урицкого, пять,

      Теперь мне пешком придется бежать».

      Небесной дорогой голубой

      Идет извозчик и лошадь ведет с собой.

      Подходят они к райским вратам:

      «Апостол Петр! Отворите нам!»

      Раздался голос святого Петра:

      «А много вы сделали в жизни добра?»

      «Мы возили в комиссариат

      Каждый день комиссара туда и назад,

      Голодали мы тысячу триста семь дней —

      Сжальтесь над лошадью бедной моей!

      Тепло и сытно у вас в раю,

      Впустите меня и лошадь мою!»

      Апостол Петр отпер дверь,

      На лошадь взглянул: «Ишь, тощий зверь!

      Ну, так и быть – полезай!»

      И вошли они в Божий рай.