Незадолго до полудня она оказалась на цементной ВПП среди тепловой ряби и увидела, как возле «L’Ange du Foyer» Толстяк Антуан и Ирэн беседуют с пожилым коротышкой, которого Лив приняла за М. П. Реноко. Никто не садился. Все активно жестикулировали и говорили на повышенных тонах. Антуан яростно махал в воздухе грузовой декларацией Тони Рено и что-то говорил; коротышка отрицательно качал головой. Он был в коротком однобортном плаще, желтоватой камвольной рубашке, тонких красных брюках, которые оканчивались на середине щиколоток, и черных мокасинах. Он заверял, что по договору с Тони Рено никому ничего не должен платить, пока все грузы не доставлены в место, до времени не подлежащее разглашению. У него при себе второй груз. Так вот оно обернулось. Ирэн вырвала бумагу у Антуана, поймала взгляд М. П. Реноко и разорвала надвое. Тот с улыбкой пожал плечами. Ирэн с преувеличенной аккуратностью положила обрывки на алюминиевый столик и отошла в сторону.

      Лив Хюла, не желая ввязываться и избегая встречаться с другими взглядом, проследовала в «L’Ange» и заказала себе охлажденный йогурт.

      Ирэн возникла у нее за спиной.

      – Я себе тоже такой возьму, но добавлю водки.

      Они сели и стали смотреть, как Толстяк Антуан и М. П. Реноко удаляются на край ВПП, не переставая препираться.

      – Да за кого этот маленький поц себя принимает? – вопросила Ирэн.

      Лив сказала, что не в курсе.

      – А я в курсе, – ответила Мона победоносно, будто выиграв спор. – Я-то в курсе.

      – Мне не нравится его борода.

      – А кому нравится? – сказала Ирэн. – У тебя выдалась славная ночка?

      Лив улыбнулась и опустила взгляд на йогурт, куда уже налетели мошки. Потом все трое поднялись на борт «Новы Свинг» и принялись изучать оставленный Реноко на грузовой палубе предмет: второй саркофаг, на пару метров длиннее первого, парил в нескольких дюймах над полом. Он сужался к обоим концам и постоянно вихлял из стороны в сторону.

      – Там должен быть иллюминатор, – заметил Антуан, – но я его пока не нашел.

      М. П. Реноко объяснил, что такие саркофаги использовались в старых представлениях цирка. На самом деле это были автоклавы. Фокус в том, что внутри чужак: люди платили за то, чтобы на него посмотреть, детишки стучали по баку, все уходили довольные. Этот сосуд напоминал старое цинковое ведро и пестрел пятнами коррозии; по бокам осел слой сублимированной серы и гари, будто не так давно груз подвергали какой-нибудь неудачной промышленной обработке или он побывал в