Последняя утопия. Права человека в истории. Сэмюэл Мойн
Читать онлайн книгу.
утверждению. Но для прояснения истинных истоков этой самой новой из всех утопических программ нам потребуется совершенно другой подход.
Вопреки новизне изучаемой тематики специалисты, занимающиеся правами человека в историческом разрезе, подходят к ним примерно так же, как некогда церковные историки подступались к своему сакральному предмету. В их интерпретации базовые принципы прав предстают не итогом длительной эволюции, а внезапно обретенной спасительной истиной; аналогичным образом церковный хронист воспринимает христианскую религию. Если то или иное историческое явление можно истолковать как провозвестие прав человека, то его предлагается считать отправным пунктом, прямиком к ним и ведущим, – подобно этому церковная история долгое время воспринимала иудаизм как протохристианское движение, не сумевшее разобраться в своем истинном предназначении. Соответственно, к героям, почитаемым в качестве пионеров идеи прав человека, – во многом, кстати, они уподобляются апостолам и святым, почитаемым церковными историками, – относятся, как правило, с некритическим восхищением. Агиография, стимулирующая нравственное подражание тем, кто бесстрашно шагает в пламя4, становится тем самым главным жанром. Наконец, организации, которые начали заниматься институционализацией прав человека, тоже воспринимаются как аналог ранней церкви: в них видят новорожденное, но, хочется надеяться, всемирное сообщество верующих, отстаивающих добро в юдоли слез. Если дело терпит неудачу, то сугубо из‐за того, что вокруг слишком много зла; если же оно торжествует, то не в силу случая, а исключительно потому, что это дело – правое. Подобные подходы порождают мифы, которых новое движение жаждет или в которых нуждается.
Такая мифология вполне соответствует общественному и политическому консенсусу относительно того, откуда взялись права человека. В комментариях журналистов и в речах политиков права человека обычно фигурируют как нечто древнее и самоочевидное. В качестве наиболее значимой вехи историко-экспертное знание указывает на 1940‐е годы, ставшие временем решающего прорыва и последующего триумфа. Некоторые наиболее именитые наблюдатели – например, Майкл Игнатьев – считают права человека стародавним идеалом, который наконец-то обрел полную силу, сделавшись реакцией на Холокост. Возможно, это один из наиболее распространенных мифов об их происхождении. В 1990‐х годах, когда Юго-Восточная Европа и некоторые другие регионы планеты вступили в полосу этнических чисток, права человека заняли необычайно значимое место в западном публичном дискурсе. В общественном сознании того времени прочно утвердилось представление о том, что с самого момента зарождения идеи прав человека на волне осмысления Холокоста она все глубже и глубже внедрялась в человеческое сознание, обернувшись в конечном счете моральной революцией. Впав в эйфорию, многие верили, что очищающая моральная программа,
Используя здесь слова «moral imitation of those who chase the flame», автор, вероятно, отсылает к книге, в которой изложена биография Сержиу Виейра ди Меллу, дипломата ООН, погибшего в результате взрыва в здании специального представительства ООН в Ираке. См.: