Удача. Михаил Васильев
Читать онлайн книгу.
доносился запах чеснока, такой ядреный, будто им натирались полностью. – Димка – это дикий псих, любого уделает, я уже видел. Столько раз на зоне сидел, хоть и опущенным. С таким, если по правилам, в перчатках драться надо.
– Семечкин его вообще без рук непонятно как уделал. Сплошной Шаолинь. А сам Семечкин вообще издалека, почти с Марса.
За одним столом, уронив на него голову, спал совсем пьяный. Внезапно подскочил.
– Сто двадцать восьмой полк, – выкрикнул вдруг, – горно-пехотный, Закарпатской бригады!
И даже ударил по столу кулаком для убедительности, но на него никто не обратил внимания.
Алик выпил пиво залпом, одним длинным глотком. Семечкин только немного отпил, сейчас опять грыз семечки и бросал шелуху в свой стакан.
– Удивительно, ты, Семечкин, говорил, что в вашем мире все есть. Что за преступление ты тогда совершил, украл что-то? – Спросил Алик. Нелепый разговор. Только Алик с его неодолимым артистизмом мог так охотно влезать в чужой бредовый мир.
– Нет, не украл. Непомерно истратил общественную собственность.
– Растратчик значит? – Опять вмешался чесночный. – В нашем мире – это статья сто шестьдесят.
– У нас сложновато совершить преступление, сложновато, – продолжил Семечкин, – но я умудрился. Решил приспособить одну планету под личные нужды и кое-что перепутал. Изменял структурное состояние материалов на этой планете и случайно превратил ее в золотую. И саму планету и все на ней. Образовался единый золотой монолит. Огромный расход энергии на это бесполезное, бестолковое, никому не нужное золото. За такие дела меня отправили в физический мир на Землю на пятьсот лет. Вроде в ссылку.
«Как причудливы бывают изломы навязчивого состояния», – подумал Алик. Он сказал:
– Солидный срок, но и растратчик ты мощный. А золотая планета, конечно, летит в космосе. Вот повезет тому, кто на нее наткнется. И тут тебе, значит, не свезло – на Земле угодил в дурдом. Я думал, что только мне не везет.
Давно здесь живу, но ко многому не привык, – сказал Семечкин. – Забыл надеть утром штаны. Оказывается, здесь это не принято и наказывается заключением в психдиспансер.
Ртов сидел и что-то жевал, по-стариковски, передними зубами.
– С чертями я гулял, – внезапно заговорил он, – а вот марсиянец в первый раз появился за моим столом. Есть друг у меня, черт, часто вместе за бутылкой сидим.
Ртов вдруг ловко проткнул ползавшую по столу муху вилкой. Отправил ее в рот.
– Так черт делает, – пояснил он. – Такова у него привычка. Еще он выпрыгивает из окна.
– Улетает? – Спросил Алик.
– Зачем улетает! Выпрыгивает и тонет в земле, как будто в воде. Уважают меня черти, древнего пьяницу. Я та самая трактирная оторва, про меня Есенин писал.
Алик знал, что Ромен Ртов – старый цыган, давно отбившийся от своего табора. Слышал это от самого Ртова.
– Ты со мной в психдиспансере лечился, – вдруг сказал Семечкин. –