Мы долго молчали, а затем Ник сказал, что у Эльфи намечена генеральная репетиция, уже через три недели, за два дня до начала гастролей. Я сказала, что она не готова и не будет готова. Ник со мной согласился, потому что она сама постоянно твердит, что не сможет выступить на гастролях, и чем раньше об этом станет известно всем заинтересованным сторонам, тем лучше. Я сказала, что надо позвонить Клаудио, и он со всем разберется, как всегда разбирался.

      Если хочешь, я сама ему позвоню, сказала я.

      Думаю, надо еще чуть-чуть подождать.

      А я думаю, надо сказать ему как можно раньше.

      Послушай, я знаю, что скажет Клаудио, быстро проговорил Ник. Он скажет: давайте еще подождем и посмотрим. Скажет, что она справится – как в прошлый раз. Скажет, что выступления уже спасали ей жизнь и спасут снова.

      Может быть.

      И возможно, он прав, и ее надо слегка подтолкнуть, и все будет в порядке.

      Да, наверное.

      Но… она не обязана выступать на гастролях, если ей не хочется выступать, сказал Ник. Это уж точно неважно в масштабах Вселенной. Но ты же знаешь Эльфи. Она может внезапно решить, что ей хочется выступать, и тогда…

      Да, значит, пока что не стоит ничего отменять.

      Голова Ника упала на стол, медленно, словно снежинка. Упала на руку, вытянутую вперед вверх ладонью, и неподвижно застыла.

      Ник, сказала я. Ложись-ка ты спать.

      Завершение нашей вечерней беседы прошло как обычно. Мы оба вздохнули, растерли ладонями щеки, поморщились, улыбнулись друг другу, пожали плечами и заговорили о разном: о байдарке, которую Ник строит с нуля у себя в подвале, о его планах закончить работу в ближайшее время и уже этой весной спустить лодку на реку, в двух кварталах от дома, подняться на веслах вверх по течению – это будет самая сложная