Подвеска пирата. Виталий Гладкий
Читать онлайн книгу.
Иванова: десятка два придворных да дюжие телохранители весьма зловещего вида. Как уже знал Голштинец, это были черкасы из княжеских фамилий, которых привезла с собой жена великого князя московского Мария Темрюковна.
На столах стоял лишь хлеб да соль. Когда все расселись, Иван Васильевич послал каждому по куску хлеба со словами:
– Царь и великий князь жалует тебя сегодня хлебом.
Затем он начал рассылать всем напитки, приговаривая:
– Царь и великий князь жалует тебя питием.
«Чудно… – думал Карстен Роде. – Странные обычаи у московитов. Однако посуда богатая…» Глаза датчанина жадно заблестели, и он вспомнил, какие призы ему попадались в бытность капером. Где теперь все? У Ендриха Асмуса… будь он проклят!
Столы сервировались сосудами из чистого золота, многие были усыпаны драгоценными каменьями. Еда особо не впечатлила Карстена Роде. Ее было много – обильной, сытной, но простой. Однако дорогие заморские вина и различные сорта выдержанного меда[60], были выше всяких похвал. А уж в спиртном Голштинец знал толк.
Развлекали присутствующих шестеро певцов, вставших посреди залы, лицом к царю. Несмотря на то, что Карстену Роде медведь наступил на ухо, их мастерство и голоса никак нельзя было назвать усладой даже для его непритязательного слуха.
Обед продолжался почти пять часов. Когда он закончился и столы были убраны, все вышли на середину палаты и поклонились царю. Тогда тот вручил каждому по серебряному кубку с медом из собственных рук. После того как все выпили, царь милостиво кивнул и разрешил уйти. Карстен Роде, от непривычного изобилия яств набивший живот до такой степени, что со стороны казалось, будто он проглотил тыкву, поплелся вслед за придворными. Но за порогом палаты его схватил за руку Стахей Иванов и жарко зашептал на ухо:
– Не спеши, милостивый сударь. Великий князь зовет…
Послеобеденный прием резко отличался от первого, официального. Палата, в которой Иван Васильевич принимал датчанина, являлась спальней. Великий князь московский снял свои тяжелые златотканые одежды и предстал перед Голштинцем в парчовом синем халате и в красной шапочке, богато украшенной. Он возлежал на высоких подушках и, казалось, спал. Но едва датчанина подвели к ложу поближе, Иван Васильевич открыл глаза и покосился на Карстена Роде с видом орла, готового в любой момент разорвать свою добычу. Сходство с царственной птицей придавал ему большой крючковатый нос и хищный прищур.
– А что, говорят, ты хорошо смыслишь в морском деле… – то ли спросил, то ли констатировал великий князь.
Стахей Иванов быстро перевел. Но за время вынужденного безделья в поселении балтийских поморов Голштинец изрядно пополнил свой запас русских слов, так что теперь и сам понимал, что ему говорят.
– Да, Ваше Величество, – поклонился Карстен Роде. – Я капитан, водил морские купеческие караваны, торговал с Копенгагеном.
– До нас дошли слухи,
Мед – до конца XVII в. был лучшим русским хмельным напитком. Меды были вареные (варились) и ставленые (только наливались); по способу приготовления и по разным приправам меды назывались простой, пресный, белый, красный, боярский, ягодный и пр.