Поливать меня надо, как дерево.

      Стал душой моей душ по утрам.

      За бодрящее чудо теперь его

      Никому ни за что не отдам.

      Тру себя под народную песенку,

      Что по радио славно звучит,

      Подпеваю ей громко и весело,

      Нагоняя с утра аппетит.

      Пусть соседи симфонии слушают,

      Обзывая меня так и сяк.

      Все они министерские шушеры,

      Я один из простых работяг.

      Их мамаши на лавочках пялятся

      На костюм разутюженный мой,

      Будто я уголовник и пьяница,

      А не трижды «совейский герой».

      И глаза их вылазят и колются,

      Жаба-зависть за глотку берет,

      Когда важно к дорожной околице

      Подъезжает обкомовский форд.

      И я еду опять на собрание,

      Выступаю с трибуны опять,

      Хоть до печки мне их Пакистания,

      И на всех палестинцев плевать.

      Не забыть мне лишь детство убогое

      И убогое трижды жилье,

      Где своей пробивалась дорогою

      К низкопробному счастью жулье.

      Да, мне выпала карта козырная,

      Может быть, на сто тысяч одна,

      И во мне шевельнулась настырная,

      С детства жгучая, злая струна.

      Вот теперь вы ответите, мальчики,

      Кто на дне, ну, а кто на коне,

      И вы, девочки, бросите пальчики,

      Теребить, когда речь обо мне.

      Презирайте, завидуйте – побоку

      Мне ваш школьный трусливый расклад.

      Ваш расклад уподобился облаку,

      Мой – просыпался блеском наград.

      Людей и селений судьба,

      Вещей незатейливых участь —

      Хранить их в душе – есть не ба

      ловство, но призванье, что круче.

      Всю жизнь я смотрю на других

      С подспудною мыслью: узнать бы

      Какие кружат их круги,

      Рожденья и тризны, и свадьбы.

      И, может, еще впопыхах,

      В стихи открываю им двери,

      Вдыхая восторги и страх,

      Удачи, победы, потери.

      Без рабства и оков свободы нет —

      Устроен так Всевышним белый свет.

      И тем она приятней и ценней,

      Коль избежала тюрем и цепей!

      А рабство существует неспроста:

      Им потчуют за хлебные места.

      За постную похлебку и за кров

      Иной тюрьму благословить готов.

      И