Каторга. Преступники. Влас Дорошевич
Читать онлайн книгу.
литературная известность была грандиозна, но скоротечна. Он вдруг создал себе всероссийскую известность, но в тот же момент ее и утратил.
Он в одно прекрасное утро «проснулся знаменитостью».
Ничего не подозревая, напечатал в издаваемой им газете «Жизнь» пушкинскую «Пиковую даму»… как произведение какого-то начинающего литератора Ногтева. Все дальнейшие извинения и объяснения редакции ничего не прибавили к лаврам, заработанным в один день.
О газете «Жизнь» говорили все газеты!
Но это была единственная минута литературного успеха.
Бестужев в журналистике играл роль душеприказчика, «брата милосердия».
На его руках умирали газеты.
На его руках покончил свои недолгие, но многострадальные дни «Голос Москвы».
На его руках скончалась начатая господином Плевако и доконченная литературными самозванцами газета «Жизнь».
На его руках умер им же основанный «Вестник объявлений и промышленности».
На его руках замерло, не издав даже писка, многогрешное «Эхо», купленное Бестужевым у петербургского адвоката, господина Т., – знаменитого господина Т., который, защищая еще более знаменитую Луизу Филиппо, обвинявшуюся «в публичном оскорблении общественной нравственности», вынув во время речи из портфеля одну из принадлежностей ее туалета, потрясал этой шелковой безделушкой в воздухе и патетически восклицал:
– Неправда! Вот в чем она была в вечер преступления.
Как видите, все дело состоит только в том, что шелк не выдержал и лопнул от усиленного канкана!
По окончании литературной деятельности Бестужев сразу превратился в… станового пристава Нижегородской губернии. Собственно живейшее его желание было принять участие в шумевшей тогда Ашиновской экспедиции. Бестужев составил уже свой собственный отряд и изумлял Москву, щеголяя в необыкновенной черкеске, увешанный оружием и с небывалыми орденами. Но знаменитый «атаман» отказался принять Бестужева к себе в есаулы.
Больно буен.
С горя бывший редактор и неудавшийся есаул и пошел в становые. В становых он не удержался: превысил власть, натворил каких-то насилий, и мы видим экс-редактора в роли исправника в Томске.
Затем мы его видим… вернее, мы его совсем не видим.
Из Томска, не удержавшись в исправниках и натворив каких-то «дел», он уезжает в Буэнос-Айрес с целым караваном проводников и слуг, зачем-то объезжает Аргентину.
Далее он живет в Чили, ищет счастья в Калифорнии, отбывает за что-то срок в каторжной тюрьме в Сан-Франциско, – в конце-концов я встретил его на Сахалине в роли смотрителя поселений, устроителя быта отбывших наказание преступников и насадителя колонизации.
Таковы, в кратких чертах, жизнь и приключения этого помещика, заводчика, редактора, станового и кругосветного путешественника.
Интересна была первая фраза, которою приветствовал меня Бестужев, мой старый приятель.
– Ты? На Сахалине? – воскликнул я.
– А