Пароходик с петухами

      По небу плывет,

      И подвода с битюгами

      Никуда нейдет.

      И звенит будильник сонный,

      Хочешь, повтори:

      «Полторы воздушных тонны,

      Тонны полторы…»

      И, паяльных звуков море

      В перебои взяв,

      Москва слышит, Москва смотрит,

      Зорко смотрит в явь.

      Только на крапивах пыльных,

      Вот чего боюсь,

      Не изволил бы в напильник

      Шею выжать гусь.

      На откосы, Волга, хлынь, Волга, хлынь,

      Гром, ударь в тесины новые,

      Крупный град, по стеклам двинь – грянь и двинь, –

      А в Москве ты, чернобровая,

      Выше голову закинь.

      Чародей мешал тайком с молоком

      Розы черные, лиловые

      И жемчужным порошком и пушком

      Вызвал щеки холодовые,

      Вызвал губы шепотком…

      Как досталась – расскажи, расскажи –

      Красота такая галочья,

      От индийского раджи, от раджи –

      Алексею что ль Михайлычу, –

      Волга, вызнай и скажи.

      Против друга – за грехи, за грехи –

      Берега стоят неровные,

      И летают за верхи, за верхи

      Ястреба тяжелокровные –

      За коньковых изб верхи –

      Ах, я видеть не могу, не могу

      Берега серо-зеленые:

      Словно ходят по лугу, по лугу

      Косари умалишенные,

      Косит ливень луг в дугу.

      Необходимо сердцу биться:

      Входить в поля, врастать в леса.

      Вот «Правды» первая страница,

      Вот с приговором полоса.

      Дорога к Сталину – не сказка,

      Но только – жизнь без укоризн:

      Футбол – для молодого баска,

      Мадрида пламенная жизнь.

      Москва повторится в Париже,

      Дозреют новые плоды,

      Но я скажу о том, что ближе,

      Нужнее хлеба и воды,

      О том, как вырвалось однажды:

      «Я не отдам его!» – и с ним,

      С тобой,