Дела плоти. Интимная жизнь людей Средневековья в пространстве судебной полемики. Ольга Тогоева
Читать онлайн книгу.
документам, причем уже самым ранним. Например, согласно «Салическому закону» (Lex salica), за кастрацию свободного мужчины полагалось заплатить точно такой же штраф, как за его убийство или за кражу его жены – 8 тысяч денариев[222]. Наличие гениталий, таким образом, вполне логично связывалось с самой возможностью жизни, поскольку их отсутствие лишало мужчину надежды на рождение у него потомства[223].
Любопытную параллель к такому восприятию мужских половых органов мы находим в Библии. Здесь, в книге Бытия, упоминалась форма клятвы, имевшая хождение у евреев:
И сказал Авраам рабу своему, старшему в доме его, управляющему всем, что у него было: положи руку твою под стегно мое, и клянись мне Господом Богом неба и Богом земли, что ты не возьмешь сыну моему жены из дочерей Хананеев, среди которых я живу. Но пойдешь в землю мою, на родину мою, и возьмешь жену сыну моему Исааку… И положил раб руку свою под стегно Авраама, господина своего, и клялся ему в сем[224].
Таким образом, если дело касалось продолжения рода (т. е. самой жизни), клятву приносили буквально на гениталиях того, кто, собственно, и являлся наиболее заинтересованным лицом[225].
В более поздних, по сравнению с «Салическим законом», правовых текстах кастрация, в понимании как потерпевших, так и судей, также приравнивалась к смерти. Судя по уголовным регистрам Парижского парламента, возмещение ущерба за надругательство над мужскими половыми органами составляло 10 тысяч парижских ливров[226] – столько же, сколько обычно требовали за создание угрозы жизни истца или за убийство[227]. В некоторых случаях за «незаконной» кастрацией могла последовать казнь того, кто ее совершил. Именно такой приговор был вынесен в 1376 г. целой группе людей, напавших на свою жертву прямо около его дома. По свидетельству потерпевшего, они заявились к нему, когда уже стемнело и все спали, выпустили привезенную с собой курицу и заставили ее кричать. Истец, думая, что лиса залезла в его курятник, вышел безоружным во двор, где был схвачен и кастрирован – всего лишь потому, что незадолго до того выиграл у своих обидчиков несколько судебных процессов[228].
Таким образом, в позднесредневековой Франции кастрация воспринималась, скорее, как правонарушение, нежели как достойное наказание виновного. Не удивительно, что все рассмотренные выше дела, связанные с преступлениями сексуального характера, представляли собой ситуации парасудебного разрешения конфликта. Система французских судебных наказаний в подобных ситуациях и, в частности, в случае адюльтера вообще довольно долго оставалась слабо разработанной и, в связи с этим, сильно различалась в зависимости от провинции, где рассматривалось то или иное дело. Например, в Арле обычным наказанием за измену было изгнание виновных из города[229]. Во Фрежюсе на них налагался внушительный штраф[230]. В Тоннере, напротив, адюльтер наравне с изнасилованием и убийством расценивался как тяжкое уголовное
«Если кто кастрирует свободного человека, присуждается к уплате 8000 ден., что составляет 200 сол. Прибавление 12-е. Если же оторвет совершенно, присуждается к уплате 8000 ден., что составляет 200 сол.» (Салическая правда. Ст. XXIX. § 9). «Если кто лишит жизни свободного человека, или уведет чужую жену от живого мужа, присуждается к уплате 8000 ден., что составляет 200 сол.» (Там же. Ст. XV). К тем же последствиям могли привести и измена жены или ее изнасилование: плата за это преступление была эквивалентна плате за убийство или кастрацию: «Если кто возьмет чужую жену при живом муже, повинен уплатить 8000 денариев, что составляет 200 солидов» (Салическая правда. Капитулярий VI. Ст. XVII. § 1).
Интересно, что уже у греков понятия «стерильность» и «смерть» были равнозначны:
Быт 24: 2–9. См. также: «И пришло время Израилю умереть, и призвал он сына своего Иосифа, и сказал ему: если я нашел благоволение в очах твоих, положи руку твою под стегно мое и клянись, что ты окажешь мне милость и правду, не похоронишь меня в Египте, дабы мне лечь с отцами моими: вынесешь меня из Египта и похоронишь меня в их гробнице. Иосиф сказал: сделаю по слову твоему» (Быт 47: 29–30).
О важности данного жеста и его символическом наполнении в средневековой французской экзегетике см.:
В уже упоминавшемся выше деле 1353 г. о кастрации монаха истец требовал заплатить ему 10 тысяч парижских ливров за понесенный ущерб (ANF. X 2a 6, fol. 57v-59). В деле от 1368 г. говорилось о некоем экюйе, обвинившем местного священника в краже домашних животных и зерна и заключившего его на этом основании в собственную тюрьму. Там он «много раз» пытал несчастного, подвешивая его за гениталии и предлагая отказаться от Бога. В качестве наказания священник требовал взыскать со своего мучителя ту же сумму в 10 тысяч ливров (ANF. X 2a 8, fol. 54v-56, июнь 1368 г.).
При угрозе жизни вследствие многочисленных ранений: ANF. X 2a 6, fol. 54 (ноябрь 1352 г.). В случае убийства: ANF. X 2a 6, fol. 342vB-345 (февраль 1356/1357 г.); X 2a 7, fol. 34B-35A (сентябрь 1361 г.); X 2a 9, fol. 132vB-134v (август 1378 г.). Любопытно, что и за насильственное лишение девственности штраф составлял те же 10 тысяч ливров – в том случае, если преступнику удавалось избежать смертной казни. Именно такой приговор был вынесен, в частности, в 1401 г. сиру де Тюизи, сеньору де Шевриер, изнасиловавшему совсем юную девушку, но раскаявшемуся в содеянном и по собственному почину давшему признательные показания: ANF. X 2a 14, fol. 44v-47 (декабрь 1401 г.).
ANF. X 2a 9, fol. 37B-38 (июнь 1376 г.).