Механизм и организм. Сергей Юрьевич Катканов
Читать онлайн книгу.
механизму». Так же точно европейцы понимают человеческое общество. Ни кто, кроме них, не мог породить такого понятия, как «политический механизм». Какую же роль играют люди в этом механизме? Винтиков, шестеренок, передаточных ремней. И нас уже не удивляет, что специалистов по проведению выборов называют «политтехнологами». Дескать всё это просто технология, подобная машинной, и любой избиратель – не более, чем набор кнопок, надо просто знать, когда и на какую нажать. Люди, которые говорят про свободу выбора, на самом деле понимают электорат, как объект чисто механических манипуляций.
Есть старая европейская сказка, где нищий принц, сватаясь к продвинутой принцессе, принёс ей своего соловья, чтобы он порадовал её пением. Соловей принцессе понравился, она спросила, как его заводить, но узнав, что это не механическая игрушка, а живая птица, она была очень разочарована. В этом вся западная цивилизация – с механизмом ей приятнее иметь дело, чем с организмом. Люди Запада любят мертвое и не любят живое.
С бездушной машиной гораздо проще, чем с живым человеком. Машина понятнее, она сводится к чистой схеме, поэтому ею легче управлять, чем человеком. Вот почему они так рвутся к созданию искусственного интеллекта. Это сознание без подсознания. Это вроде бы высокоразвитый разум, но он весь от начала до конца просчитывается, даже если расчеты очень сложные, от него можно не ждать ни каких неожиданностей. Современная западная мечта – чтобы людей заменили киборги. Они ведь будут гораздо совершеннее людей. Таковы их представления об эволюции.
Западный рационализм, культ логики сыграли с этой цивилизацией очень дурную шутку. Нет ни чего плохого ни в рациональности, ни в логике, проблемы начинаются тогда, когда ими злоупотребляют, эти проблемы становятся губительными, когда к стройным, четким однозначным схемам пытаются свести все явления жизни без исключения.
Откуда берется это стремление упростить невероятную сложность бытия, всю жизнь свести к четким стройным формулам? Оно берется из стремления господствовать. Бердяев говорил, что германцам свойственна «воля к могуществу и склонность к насилию». Ещё до Бердяева Данилевский писал: «Одна из черт, общая всем народам романо-германского типа, есть насильственность. Насильственность есть не что иное, как чрезмерно развитое чувство личности, индивидуальности, по которому человек, им обладающий, ставит свой образ мыслей, свой интерес так высоко, что всякий иной образ мыслей, всякий иной интерес необходимо должен уступить волею или неволею, как неравноправный ему. Такое навязывание своего образа мыслей другим, такое подчинение всего своему интересу даже не кажется с точки зрения чрезмерно развитого индивидуализма, чрезмерного чувства собственного достоинства чем-то несправедливым. Оно представляется, как естественное подчинение низшего высшему, в некотором смысле, как благодеяние этому низшему».
Насильственность западной цивилизации не сводится к одной только агрессивной склонности