Над ними всё-таки пристойнее зевать.

      Он занят чтением, – мне тоже книгу взять.

      За чтеньем муж с женой, – вид важный и

      степенный!

      Примерная чета! божусь, неоцененно.

      Ах! как ты мил, Сафир, что вспомнил обо мне:

      Мы утро целое с женой наедине.

      Не позволительно и утренней порою

      Скучать, любезный мой, с супругой молодою.

      Мой муж ведомостьми был занят, а не мной.

      Что рано с балу так уехал ты домой?

      Досадно, по тебе мы поздно спохватились.

      Я крепко задремал.

      А мы так всё резвились.

      В Аглаю, знаешь, как Сердаликов влюблен?

      Я настоял на том, чтобы взбесился он:

      С Аглаей всё шептал и танцовал нарочно;

      А он краснел, бледнел, дрожал, ворчал, ну точно

      Не раз обманутый ревнивый на часах.

      С Аглаей всякому легко быть в дураках.

      Везде, где только бал, она необходима.

      А я здесь лишняя.

      Теперь об этом мимо;

      В присутствии жены поосторожней будь.

      Ба! да она ушла.

      Бог с ней, счастливый путь.

      Не совестно ль тебе с женою столько нежной

      Вести себя, как ты, так сухо, так небрежно?

      Да, очень совестно, пожалуй, побрани.

      В уединении она проводит дни,

      До утра́ твоего ждет с бала возвращенья.

      А мне что за нужда? Какие утешенья!

      Что с ней я, что один, не всё ли мне равно?

      Хожу по комнате, глазею с час в окно;

      Скажу ей что-нибудь, – она мне потакает,

      И речь в устах моих, не кончась, замирает.

      У нас с Эльмирою эмблемой приняты

      Не розовы, мой друг, а маковы цветы.

      И тягостно тебе согласие домашне?

      Да, сударь, тягостно согласие всегдашне.

      Зачем она молчит и убегает свет?

      Причиной спесь иль лень; ума в ней, что ли, нет?

      О! пропасть в ней ума; но кто про это знает?

      И дарований тьма, – она их все скрывает;

      Прекрасная собой, – одета не к лицу!..

      Я впрямь был вне себя, когда мы шли к венцу,

      Как в первый раз меня Эльмира обнимала!..

      Немые ласки те божественны сначала,

      А в продолжении весьма надоедят.

      Иной подумает, что ты давно женат.

      По справедливости, три месяца – три века!..

      С Эльмирой можно близь тенистого