Покидали Раджа ки Манди мы так же. Ловили рикш, Зафар торговался, усаживались с великим дискомфортом чуть не на колени друг друга, я неизменно на одной ягодице, пальцами за воздух, водила врубал музыку и мы катили с ветерком. Я опять отметил Холидей Инн.

      Около змеевника, где мост, мы притормозили. Там еще один рынок. Как всегда куча народу, фруктовые лотки на колесах, велосипеды, мотоциклы, обгаженные одиночки коровы. Береги ноги, чтоб не отдавили, и смотри, чтоб не провалиться в вонючую канаву, тянущуюся вдоль рынка, или в навоз, или просто в кучу очисток. И опять непонятные незапоминающиеся закутки лавок.

      Как ни старался, ориентация вылетала из головы.

      – О, Господи, как же тут одному-то? – взмолился я.

      – Никак! – приходил безнадежный ответ.

      Теперь Мадина искала себе касетный магнитофончик. Песни индийские слушать. Я в душе скривил лицо: неужели кто-то еще пользуется этим? Наверное, Таджикистан недалек от Индии. Хотя Мадина постоянно давала понять всем, что она – цивилизация.

      – Ой, ну что они смотрят? Как будто белую женщину не видели.

      Мы с Наташей неизменно переглядывались: у нас-то они чурками называются.

      – Ой, у нас такого нет, у нас чисто… – Мадину в шок приводили писающие нахально в стену люди, а мне постоянно хотелось спросить: – Неужели у вас не так? А мне рассказывали наоборот.

      Но я не хотел ссориться и оставлял ей лицо. К тому же, может, она и правду говорит.

      Мы с сестрой купили по замку. Она себе еще веревку для белья…

      5

      В общежитие вернулись полные эмоций и впечатлений. Меня шокировала грязь и нищета, попрошайки, всеобщее стремление обобрать и обмануть тебя, завысить до небес цену. Голова распухала. Сразу такое вынести тепличному юноше было крайне нелегко. Меня этот день почти уже вымотал, хотя еще не было и шести вечера.

      Вернувшись в общежитие, я поменял замок и отдал охраннику казенный. Теперь я точно знал – лазить никто не посмеет.

      Ужин в типинах мужикам принесли ровно в семь. Двое: один толстый с усами – Маниш, второй – маленький, лысенький, лупоглазый, с вечной улыбкой, так и остался у меня под прозвищем Хело Сэр!!! за то, что, входя, неизменно так здоровался, вносили на плечах складские пластиковые ящики с жестяными банками.

      Зафар в момент, когда лупоглазый ХелоСэр производил эти слова, неизменно хихикал, до слез, хватаясь за живот. И этим доставлял удовольствие маленькому: белый сахаб радуется – Бог тебе удачу несет.

      – Всегда, когда его вижу, моя душа вся прыгает, – показывая им вслед, объяснял мне Зафар. – В нем столько… как это по-русски?

      – Позитива.

      – Да, позитива, что прямо не могу, смешно становится. Душа поет.

      Мне начинали нравится его восточные выражения. И вообще этот новый для меня человек весьма симпатизировал мне. Я неясно для себя решил держаться