Окончен пир. Венеции и Лукки

      Несутся хроматические звуки{28};

      С тройным напевом сладкий голос свой

      Сливают скрипка, флейта и гобой.

      Слова поют о сказочном герое,

      Который, в ослепительной мечте

      Понравиться нежнейшей красоте,

      Забыл про славу и оставил бои.

      Оркестр был скрыт в укромном уголке,

      От молодой четы невдалеке.

      Агнеса, девичьим стыдом томима,

      Все слышала, никем чужим не зрима.

      Уже луна вступила в свой зенит;

      Настала полночь: час любви звенит.

      В алькове царственно-позолоченном,

      Не темном и не слишком освещенном,

      Меж двух простынь, каких теперь не ткут,

      Красы Агнесы обрели приют.

      Открыта дверь перед альковом прямо;

      Ее Алиса, опытная дама,

      Скрываясь, позабыла притворить.

      О юноши, способные любить,

      Поймете вы и сами, без сомненья,

      Как наш король сгорал от нетерпенья!

      На пряди ровные его кудрей

      Уж пролит дивно пахнущий елей.

      Он входит, с девой он ложится рядом;

      О, миг, чудесным отданный усладам!

      Сердца их бьются, то любовь, то стыд

      Агнесин лоб и жжет, и леденит.

      Проходит стыд, любовь же пребывает.

      Ее любовник нежный обнимает.

      Его глаза, что страсть восторгом жжет,

      Не оторвутся от ее красот.

      В чьем сердце не проснулася бы нега?

      Под шеей стройною, белее снега,

      Две белых груди, круглы и полны,

      Колышутся, Амуром созданы;

      Увенчивают их две розы милых.

      Сосцы-цветы, что отдохнуть не в силах,

      Зовете руку вы, чтоб вас ласкать,

      Взор – видеть вас, и рот – вас целовать.

      Моим читателям служить готовый,

      Их жадным взглядам я бы показал

      Нагого тела трепетный овал, –

      Но дух благопристойности суровый

      Кисть слишком смелую мою сдержал.

      Все прелесть в ней и все благоуханье.

      Восторг, Агнесы пронизавший кровь,

      Дает ей новое очарованье,

      Живит ее; сильней румян любовь,

      И нега красит нежное созданье.

      Три месяца любовники живут,

      Ценя свой обольстительный приют.

      К столу приходят прямо от постели.

      Там завтрак, чудо поварских изделий,

      Дарует чувствам прежнюю их мощь;

      Потом на лов среди полей и рощ

      Их андалусские уносят кони,

      И лаю гончих вторит крик погони.

      По возвращеньи, в баню их ведут.

      Духи Аравии, масла, елеи,

      Чтоб сделать кожу мягче и свежее,

      Над ними слуги пригоршнями льют.

      Пришел