Блажен возлегший с девою на ложе!

      То редкий дар; но волновать сердца,

      По-моему, во много раз дороже.

      Любимым быть – вот счастье мудреца.

      К чему лишать цветок его венца?

      Пусть нас Любовь подарит этой розой.

      Толковники нам исказили прозой

      Прекрасный текст; когда принять их толк,

      То с наслажденьем несовместен долг.

      Я против них готовлю сочиненье,

      Где изложу искусство из искусств,

      Как в самом долге черпать наслажденье,

      Обуздывая треволненья чувств.

      Святой Денис мое поддержит рвенье,

      Ко мне склоняясь в горней вышине;

      Я пел его, и он поможет мне.

      Но, в ожиданьи, должен рассказать я

      Конец его святого предприятья.

      Среди Шампанских невысоких гор,

      Где сто столбов, увенчанных гербами{42},

      «Вы в Лотарингии», – вещают сами, –

      Был городок, безвестный до тех пор;

      Но он стяжал невянущую славу,

      Затем что спас французскую державу

      И галльских лилий искупил позор.

      О Домреми, твои поля и воды

      На годы да прославятся и годы!

      Твоих холмов убогих не пестрят

      Ни апельсин, ни персик, ни мускат,

      И твоего вина я пить не стану;

      Но Франции ты подарил Иоанну.

      Здесь родилась она{43}: кюре-петух,

      Производивший всюду божьих слуг,

      За мессой, за столом, в постели рьяный,

      Когда-то инок, был отцом Иоанны;

      Стан горничной, дебелой и румяной,

      Был формою, в которой отлита

      Британцам памятная красота.

      В шестнадцать лет при лошадях таверны

      Ей отыскали заработок верный,

      И в краткий срок о молодой красе

      В округе Вокулера знали все{44}.

      Решительна осанка, но пристойна;

      Огромные глаза пылают знойно;

      Зубов блестящих ровно тридцать два;

      Гордиться