Тут неплохо. Лежат всякие. Некоторые «косят», их ждет часть или дисбат. Лежат офицеры-алкоголики. Часто играю с ними в преферанс. Хватка у них есть, но умёшко армейский, негибкий. Я их постоянно обыгрываю, что их очень злит. Выиграл у одного печатку. Играю в шахматы на деньги. Проигрываю.

      Нашел вкус к живописи. Хорошее средство. Нарисовал несколько картинок. Одна из них называется «Радость», мне понравилась больше других. Я подарил ее медсестре.

      Тут лежит, правда, один художник, который смеялся над моими картинами. Я не обиделся, но обидел его, сказав, что ему только вывески малевать с его «школой». Оскорбил его в лучших чувствах, назвав всю классическую живопись жалким подражанием реальности. Он страшно обиделся за своих собратьев от Рафаэля до Дали.

      Нарисовал нуль-переход. Ему не понравилось, а офицерам понравилось – наверное, показалось забавным.

      Больше тут делать нечего. Книг не дают. Может быть, решили вылечить?

      Забыл всю математику за полгода. Ничего не могу вывести по Волнам. Не получается. А мысли все роятся, и я смотрю на них со стороны, пугаясь их обилия…

      Сегодня приснился сон.

      Я еду на товарном поезде, полулежа на буфере и, хотя скорость большая, меня совершенно не сбрасывает, а ведь я не держусь. Дует очень приятный прохладный ветерок. Только колеса почти бесшумно стучат по рельсам, а вокруг – небо, небо и звезды.

      Но вот мы подъезжаем к вокзалу. Слышен лязг, гул голосов и репродуктора, кругом суета. Наш поезд останавливается у перрона, и я спрыгиваю, осматриваясь. Асфальт, мокрый после дождя, отражает огни вокзала. Я догадываюсь, что это Казанский вокзал, т. е. Москва. Но это не совсем Москва, а какая-то полу-Москва. Появляется хмурый носильщик с тележкой и предлагает мне сесть в нее, чтобы подвезти меня. Я благодарен ему и угощаю его двумя сигаретами. Едем. Постепенно тележка начинает стучать колесами,