Пражская с безумной теплотою осень

      Нежит и ласкает в солнечных лучах.

      Я же вижу матушку всю в проседь,

      Дом родной и ужин при свечах.

      Угол в образах завешен,

      Да под ними лавка, можно лечь.

      Образок и мне на грудь повешен,

      Для того, что б душу мне сберечь.

      Только в Бога ведь давно нет веры,

      Я её по свету белу растерял.

      Горя. Много горя я хлебнул без меры,

      Да с улыбкой кроткой я его встречал.

      Пражская с безумной теплотою осень

      Нежит и ласкает в утренней росы слезах.

      Я и сам давным-давно уж в проседь

      С блеском озорным в синь небес глазах.

      Не утратил я души ранимость,

      Так же посещает её грусть.

      Вот и вновь грущу я о родимой,

      Стороне с берёзовым названьем Русь.

      Той, что ждёт приблуду-сына

      Из далёкой тёплой стороны.

      Зазвенит от радости рябина,

      И кивнёт черёмуха в мареве луны.

      Пражская с безумной теплотою осень

      Нежит и ласкает в солнечных лучах.

      Только вижу пред собой я ясень

      И любовь безмерную в родных очах.

      Рядом вижу скромную беседку,

      Гроздь рябины у себя в руке

      И с собою нежную соседку,

      Да собачку на коротком поводке.

      Слышу смех её забавный,

      Радужный и ласковый такой.

      Я вновь молодой да славный,

      Потерявший от любви по ней покой.

      Пражская с безумной теплотою осень

      Нежит и ласкает в солнечных лучах.

      Жизнь моя, что призрачная тень,

      Протекла, промчалась в миражах.

      Нет давно