Над дубравой солнце клонится.

      Там, где ивушка в речку смотрится.

      Облака плывут вдаль зовущую.

      Я судьбу кляну проклятущую…

      Не мытарь мне душу, душеньку

      И любовь верни, и подруженьку.

      Серебром звенит мурава – трава,

      И слышны в тиши ветрены слова:

      Не вернуть тебе, знай, любви уже.

      Он к другой давно весь присох в душе.

      И подруженьки не вернуть назад.

      Во сырой земле третий год подряд.

      Над дубравой солнце клонится.

      Там, где ивушка в речку смотрится.

      Облака плывут вдаль зовущую.

      Я судьбу кляну проклятущую…

      Завыл в трубе разбойник ветер,

      И молнии по небу нить.

      Похоже непогожий нынче вечер.

      Подкину я полен, чтобы не дать огню остыть.

      Вновь прохудилось за гардиной небо,

      Дождь с градом, словно из ведра!

      Давно я в этом доме не был,

      Где жил отец, теперь живёт моя сестра.

      Всё та же мебель, обстановка,

      Да только нет как год отца.

      Марыся, кошка, старая плутовка,

      Теперь хозяйка этого дворца.

      Она как женщина, к мужчинам льнёт

      И от внимания замлевшая урчит.

      Пол мраморный холодный, словно лёд,

      За двадцать лет, не потерявший вид.

      Столетний Бёзендорфер в отблесках камина

      Навеял отзвуком далёким и родным,

      И столь же старая над ним картина…

      Я встал и тихо подошёл, неся Марысю к ним.

      Пюпитр любезно показал мне ноты Баха.

      Давно не слышал я его.

      Рояль задумчиво, как будто бы от страха

      Вдруг заиграл токкату с фугой ре-минор.

      Завыл в трубе разбойник ветер,

      И молнии по небу нить.

      Вновь Бах наполнил этот дом и этот вечер,

      Не дав огню в душе моей остыть.

      Кудрявый месяц меж берёз

      Качает небо над собою.

      Заполнил паузу вдруг дрозд

      Колоколов звучащих боем.

      Он серебром своим укрыл,

      На плечи мне накинув память.

      Об облике, который мил,

      Чарует нежностью и манит.

      О память тех далёких дней!

      Когда был молод и влюблён.

      Тревожил душу соловей.

      Теперь её не растревожит он.

      Отшумела осень. Отгуляла.

      Все деревья в обнажении стоят.

      Той красы былой уже не стало,

      И об этом с грустью вспоминаю я.

      Нет для глаз того очарованья.

      Затянули тучи неба синеву.

      Вновь уходишь, осень? До свиданья!

      За тебя берёзки обниму.

      Обниму, поглажу нежно,

      Прошепчу слова им о любви.

      За душу