Крепостное право. Мария Баганова
Читать онлайн книгу.
в первый день казни было 25 человек. Одни из них приговорены были к 101-му удару кнутом, другие – к 70-ти или 50-ти, третьи – к 25-ти ударам кнута. Приговоренных клали на кобылу по очереди, так что в то время, как одного наказывали, все остальные стояли тут же и ждали своей очереди. Первого положили из тех, которым было назначено 101 удар. Палач отошел шагов на 15 от кобылы, потом медленным шагом стал приближаться к наказываемому; кнут тащился между ног палача по снегу; когда палач подходил на близкое расстояние от кобылы, то высоко взмахивал правою рукою кнут, раздавался в воздухе свист и затем удар. Палач опять отходил на прежнюю дистанцию, опять начинал медленно приближаться и т. д».
Серяков пишет: «Наивно – детскими, любопытными глазами следил я за взмахами кнута и взглядывал на спину казнимых: первые удары делались крест на крест, с правого плеча по ребрам, под левый бок, и слева направо, а потом начинали бить вдоль и поперек спины. Мне казалось, что палач с первого же раза весьма глубоко прорубал кожу, потому что после каждого удара он левою рукой смахивал с кнута полную горсть крови. При первых ударах обыкновенно слышен был у казнимых глухой стон, который умолкал скоро; затем уже их рубили как мясо…
Во время самого дела, отсчитавши, например, ударов 20 или 30, палач подходил к стоявшему тут же на снегу полуштофу, наливал стакан водки, выпивал и опять принимался за работу. Все это делалось очень, очень медленно. При казни присутствовали священник и доктор. Когда наказываемый не издавал ни стона, никакого звука, не замечалось даже признаков жизни, тогда ему развязывали руки и доктор давал нюхать спирт. Когда при этом находили, что человек еще жив, его опять привязывали к кобыле и продолжали наказывать».
Серяков объясняет и что такое шпицрутены: это палка, в диаметре несколько менее вершка, в длину – сажень; это гибкий, гладкий лозовый прут. В описанном Серяковым эпизоде подавления холерного бунта таких прутьев нарублено было бесчисленное множество, многие десятки возов. Чтобы чиновники точно знали, какой толщины рубить прутья, им присылали образцы. Серяков вспоминал: «Что же касается до шпицрутенов, то я вполне ясно помню, что два экземпляра их, для образца, были присланы… в канцелярию округа из Петербурга. Эти образцовые шпицрутены были присланы, как потом мне рассказывали, при бумаге, за красною печатью, причем предписывалось изготовить по ним столько тысяч, сколько потребуется».
В те годы никому и в голову не приходило, что детей следует оградить от подобного зрелища, и юный Серяков вместе с другими мальчишками бегал смотреть на жуткую расправу. Тем более что по месту казни целый день бил барабан и играла флейта: «На… плацу, за оврагом, два батальона солдат, всего тысячи в полторы, построены были в два параллельных друг другу круга, шеренгами лицом к лицу. Каждый из солдат держал в левой руке ружье у ноги, а в правой – шпицрутен. Начальство находилось посредине и по списку выкликало – кому когда выходить и сколько