Терзает и вертит перчатку…

      Столетняя палка застыла в углу,

      Столетний цилиндр вверх дном на полу,

      Вихры над веснушками взреяли…

      Из гроба, с обложки ли от папирос —

      Он в кресла влетел и к пружинам прирос,

      Перчатку терзая, – Рылеев…

      – Ты наш навсегда! Мы повсюду с тобой,

      Взгляни!.. —

      И рукой на окно:

      Голубой

      Сад ёрзал костями пустыми.

      Сад в ночь подымал допотопный костяк,

      Вдыхая луну, от бронхита свистя,

      Шепча непонятное имя…

      – Содружество наше навек заодно! —

      Из пруда, прижатого к иве,

      Из круглой смородины лезет в окно

      Промокший Каховского кивер…

      Поручик! Он рвёт каблуками траву,

      Он бредит убийством и родиной;

      Приклеилась к рыжему рукаву

      Лягушечья лапка смородины…

      Вы – тени от лампы!

      Вы – мокрая дрожь

      Деревьев под звёздами робкими…

      Меня разговорами не проведёшь,

      Портрет с папиросной коробки!..

      Я выключил свет – и видения прочь!

      На стёкла с предательской ленью

      В гербах и султанах надвинулась ночь —

      Ночь Третьего отделенья…

      Пять сосен тогда выступают вперёд,

      Пять виселиц, скрытых вначале,

      И сизая плесень блестит и течёт

      По мокрой и мыльной мочале…

      В калитку врывается ветер шальной,

      Отчаянный и бесприютный, —

      И ветви над крышей и надо мной

      Заносятся, как шпицрутены…

      Крылатые ставни колотятся в дом,

      Скрежещут зубами шарниров.

      Как выкрик:

      – Четвёртая рота, кругом! —

      Упрятанных в ночь командиров…

      И я пробегаю сквозь строй без конца —

      В поляны, в леса, в бездорожья…

      …И каждая палка хочет мясца,

      И каждая палка пляшет по коже…

      В ослиную шкуру стучит кантонист

      (Иль ставни хрипят в отдаленьи?)…

      А ночь за окном, как шпицрутенов свист,

      Как Третье отделенье,

      Как сосен качанье, как флюгера вой…

      И вдруг поворачивается ключ световой.

      Безвредною синькой покрылось окно,

      Окурки под лампою шаткой.

      В пустой уголок, где от печки темно,

      Как лодка, вплывает кроватка…

      И я подхожу к ней под гомон и лай

      Собак, заражённых бессонницей:

      – Вставай же, Всеволод, и всем володай,

      Вставай под осеннее солнце!

      Я знаю: ты с чистою кровью рождён,

      Ты встал на пороге веселых времён!

      Прими ж завещанье:

      Когда я уйду

      От песен, от ветра, от родины, —

      Ты начисто выруби сосны в саду,

      Ты выкорчуй куст смородины!..

      Зинаида Гиппиус

      (1869–1945)

      Заклинанье