Туманом ночь укрыла берег моря,

      Едва виднеются на створах огоньки.

      И в эту темень часовой причала

      Взгляд устремил, душа полна тоски.

      Шпион задержан ночью в наших водах,

      С коварной целью он зашел сюда.

      Попытки скрыться были все напрасны,

      Нет, не уйти японцу от суда.

      Стоим без смены, шхуну охраняем,

      Не ноем, хоть и холодно порой.

      Братишки с тральщика нам свитера давали,

      Чтоб мы здоровыми уехали домой.

      И день, и ночь стоим мы у причала,

      Где флаги поднимают корабли.

      Уже годки давно домой умчали,

      И видят сны гражданские свои.

      Хожу, звоню, но не дают замены,

      Всем наплевать, что каждый день, сначала,

      Послав ко всем чертям свои недуги,

      Идет на смену «часовой причала».

      Под пули вышел он на скользкий лед

      С фотоаппаратом на груди.

      Пронзила пуля, и упал вперед,

      Прервалась жизнь его на полпути.

      Он погиб, но в памяти народной

      Его образ будет сохранен.

      И как символ подвига солдата,

      На века в душе запечатлен.

      Десять лет прошло с того момента,

      Когда выстрелы звучали в тишине.

      И лилась на острове святая

      Кровь, что по сей день горит в огне.

      Льется кровь от выстрелов китайских,

      У вьетнамских братьев под Лангшон.

      Плачут жены, сиротеют дети,

      А Пекину помогает Вашингтон.

      Не хотим мы, чтобы снова было

      Много слез и горя на земле.

      Мы хотим, чтобы всегда светило

      Солнце над планетой. Нет войне!

      Оставив дома деток,

      Жену, собрав мешок,

      Мы с другом прилетели

      В родной Владивосток.

      Стоим все в клубе скопом,

      С рукою у виска.

      Полковник с длинным носом

      Бранится – вот тоска.

      Рукой махает живо,

      Про водку говорит.

      Орет на нас ретиво,

      Ушами шевелит.

      – Полковник, ты скотина,

      Не надо нас учить.

      Не малый