В младенчестве моем я чувствовать умел,

      Все жизнью вкруг меня дышало,

      Все резвый ум обворожало,

      И первую черту я быстро пролетел.

      С какою тихою красою

      Минуты детства протекли…

      Наперсница волшебной старины,

      Друг вымыслов игривых и печальных,

      Тебя я знал во дни моей весны,

      Во дни утех и снов первоначальных.

      Я ждал тебя; в вечерней тишине

      Являлась ты веселою старушкой,

      И надо мной сидела в шушуне,

      В больших очках и с резвою гремушкой.

      Ты, детскую качая колыбель,

      Мой юный слух напевами пленила

      И меж пелен оставила свирель,

      Которую сама заворожила. ‹…›

      В начале жизни школу помню я;

      Там нас, детей беспечных, было много;

      Неровная и резвая семья.

      Смиренная, одетая убого,

      Но видом величавая жена

      Над школою надзор хранила строго.

      Толпою нашею окружена,

      Приятным, сладким голосом, бывало,

      С младенцами беседует она.

      Ее чела я помню покрывало

      И очи светлые, как небеса.

      Но я вникал в ее беседы мало.

      Меня смущала строгая краса

      Ее чела, спокойных уст и взоров,

      И полные святыни словеса.

      Дичась ее советов и укоров,

      Я про себя превратно толковал

      Понятный смысл правдивых разговоров.

      И часто я украдкой убегал

      В великолепный мрак чужого сада,

      Под свод искусственный порфирных скал.

      Там нежила меня теней прохлада;

      Я предавал мечтам свой юный ум,

      И праздномыслить было мне отрада.

      Любил я светлых вод и листьев шум,

      И белые в тени дерев кумиры,

      И в ликах их печать недвижных дум.

      Все –