Была бесконечной война…. Наталья Советная
Читать онлайн книгу.
килька.
– Вот это пир! – восторженно заключил Алёшка.
– Свадебный! – заискивающе-ласково поддержала Агриппина Сергеевна.
Арсентий Григорьевич пригладил отливавший густой сединой чуб, кряхтя, поднялся из-за стола.
– Что ж, дети, не сразу, но лучше поздно, чем никогда, – благословляю вас на долгую счастливую семейную жизнь! – произнёс торжественно и неожиданно широко перекрестил молодых: – Благослови, Господи! Пресвятая Богородица, помоги своим заступлением!
– Папа! – растерялась Наталья. – Что за старомодные привычки!
– Ничего-ничего, мне, старому, простительно. Меня батька благословлял, я – тебя. Так ведь испокон веку! Знаю, что Бога отменили… Только без Бога-то не до порога! Ты забыла, что ль, как с красным яйцом на Пасху всю деревню обходила? Как мамка посылала в часовню свечки ставить? Хужей, что ли, тебе от этого становилось? Так-то… Отцы наши в церкви венчались, чтобы до последнего часа вместе, о разводах всяких даже не помышляли. И нам так заповедали. Бог-то в сердце читает. Его не обманешь!
Трофим крепко сжал руку жены, шепнул: «Слушай, что отец говорит!» – благодарно поклонился тестю в пояс.
– Мы постараемся, чтобы навсегда вместе.
– Уж постарайтесь, постарайтесь! – засветился Арсентий Григорьевич. – А я, чем смогу. Мысль есть: к вам поближе перебраться, в Езерище. Можно ведь и хату перевезти.
За ужином Наталья набросилась на солёную кильку:
– Во сне даже её видела! – смеясь, удивлялась своему желанию.
– Во сне? – Агриппина Сергеевна многозначительно переглянулась с Григорьевым. – Рыба во сне – это хорошо, особенно после свадьбы. Глядишь, через девять месяцев с прибылью будете!
Начало
Деревня шумела, словно улей с обезумевшими пчёлами, потревоженными прожорливыми шершнями. Новость о начале войны всколыхнула и в одно мгновение перевернула жизнь, расколов вдребезги мечты, надежды и семьи.
Севостьянов, вернувшись с митинга в Доме культуры, где члены бюро райкома партии обратились к народу с призывом всем встать на защиту Родины, сосредоточенно занялся сборами: документы, карманный блокнот, который отыскал среди кипы бумаг, пара химических карандашей (он-то, тёртый калач, знает, как на душе зябко, если письмо домой написать нечем). Ссыпал махорку в кисет, оставшийся от прежней службы, покрутил в руках перочинный ножик и, подумав, тоже положил в карман.
– Наталья, мыла кусочек выделишь мне? – спросил с сомнением.
Жена, уставившись в окно, молча гладила уже заметно округлившийся живот. Севостьянов хотел повторить вопрос, но, тяжело вздохнув, сам пошарил рукой на полке за печкой, отыскал кусок хозяйственного, отрезал перочинным третью часть, остальное вернул на место:
– На первое время, – пояснил, словно извинялся.
Наталья вздрогнула, будто только сейчас услышала голос Трофима, плечи её затряслись.
– Снова уходишь, когда мне надо рожать! Опять одна, – зарыдала беззвучно,