Ночь над Римом. Екатерина Александровна Балабан
Читать онлайн книгу.
приметны!
Парные кольца Корнелий заказал у лучшего ювелира в Риме еще весной, как символы любви и брака. Снять их ни у него, ни у нее не доставало духу. Антония жалостливо взглянула в синие глаза, прошептала:
– Я не могу…
Корнелий забрал руки Антонии в свои. Перевернул кольца камнями к ладони. От сознания собственной беспомощности перед злым роком у него тоскливо ныло сердце
– Ты выбрала неправильного мужчину, вынужденного, словно безродный странник скитаться по свету в поисках счастья, – горько обронил он, подсаживая ее в повозку, – Я бы хотел, одевать тебя в шелка, одаривать драгоценностями, с гордостью демонстрировать миру. Ты могла бы повелевать рабами в обширных владениях, прогуливаться по паркам Рима, в сопровождении, подобающей твоему статусу свиты и охраны, вызывая зависть женщин и восхищение мужчин. Вместо всего этого я заставляю тебя взобраться в тряскую повозку и устремиться в неизвестность, прочь ото всего, что тебе дорого. Должно быть ты тысячу раз пожалела о том дне, когда согласилась разделить со мной мою судьбу.
– Я никогда не пожалею о том, что полюбила тебя, – отозвалась она, прямо глядя в синие глаза дорогого мужчины, дрожащим голосом, зато уверенно, – Я не стремлюсь кем-то повелевать. Вызывать зависть других – не такая уж большая заслуга. Твоего восхищения мне вполне довольно для счастья. Обилие шелков и дорогих украшений не приносит сердечной услады. Мое счастье – ты, Корнелий, твоя ослепительная улыбка, твои ласковые руки, теплые губы и твое любящее сердце. Вот чего на самом деле я бы никогда не хотела потерять и именно там, где находишься ты, хотела бы быть.
Он благодарно ее поцеловал, со вздохом выпустил из объятий, потому что рассуждать и сетовать в общем-то было некогда, взял протянутый рабом острый гладиус, прицепил к поясу под плащом, подальше от любопытных глаз, еще раз пожал руку Авла, вскочил в седло, подведенного к нему коня и дал знак к отправлению.
Антония в последний раз взглянула на высокие колонны, удерживающие треугольный фронтон с головой ужасной Горгоны, на овальный пруд, над которым с криками носились растревоженные человеческой суетой утки, на парковые сосны, возвышающиеся над белокаменным дворцом, ставшим юной певице за короткий срок настоящим домом. Потом посмотрела вперед, на луга, и вдруг ностальгические всплески о пережитых в поместье счастливых моментах, сменились четким воспоминанием об одиноком всаднике, стремительно летящем к вилле, а особенно о большой группе путешественников в сверкающих на солнце одеждах. Она поняла, что всадником, несомненно, был Авл, а «сверкающие путешественники», скорее всего представляли собой большой вооруженный отряд. Так сверкать могли только мечи и латы, отражая солнечный свет. Это значило, что опасность надвигалась не из Рима, как сказал Авл. Вернее, не только оттуда. Опасность шла навстречу по дороге из Брундизия и была уже совсем рядом.
– Корнелий, мы не можем ехать в Брундизий! – воскликнула она, невольно бледнея от ужаса.
– Что такое? Почему? –