Журнал «Юность» №10/2024. Литературно-художественный журнал
Читать онлайн книгу.
собой уперлись в колени, и Густав, дав волю ослабшему телу, принялся остервенело дышать. Если бы он нашел силы посмотреть вверх, то заметил бы каменную гаргулью, охранявшую вход в дом, которая и распахнутой пастью, и скрюченной позой очень напоминала его самого.
Придя в себя, Густав постучал в дверь – достаточно тихо, чтобы сохранить приличия, но в то же время вполне громко, чтобы подчеркнуть серьезность намерений как можно скорее увидеть хозяина. Однако никто не отозвался – то ли дверь не пропускала звуки изнутри, то ли Густава никто не собирался встречать. Хмыкнув (а точнее, резко выдохнув – дышать было все еще непросто), Густав постучал снова – на этот раз кулаком. И опять тишина.
– Ну, знаете… – проговорил он сквозь зубы и, отбросив напускное благородство, забарабанил обеими руками.
Спустя полминуты за дверью таки послышалась суета, что-то зазвенело, и затем дверь медленно, под скрипы и легкое кряхтение, отворилась. За порогом стоял высокий мужчина с длинными волосами, небрежно уложенными на косой пробор. Одет он был в потертый узорчатый халат – не в пример официальному наряду Густава, на его черные стоптанные туфли налипла паутина, а в руке он держал подсвечник с потухшей свечой.
– Господин Гроссман? – проговорил высокий неожиданно тонким голосом. – А я был в погребе, искал…
– Разрешите войти? – нетерпеливо перебил его Густав.
– А… Да, пожалуйста. – Высокий посторонился.
Густав, откашлявшись и показательно вытерев ноги, хотя никакого коврика для этих целей на крыльце не было предусмотрено, шагнул за порог. Пробубнив что-то, он вопросительно посмотрел сперва на высокого, а затем на вешалку у двери, высокий суетливо кивнул – и Густав оставил на крючке цилиндр, недавно купленный в магазине Рихтера на Кнайпхоф.
– Проходите, господин… О, простите, я подниму! – Высокий неловким движением задел вешалку, с которой тотчас же свалилось и хозяйское пальто, и цилиндр Густава.
Густав, сохраняя остатки терпения, кивнул и вошел в просторную светлую комнату – эркер делал свое дело, – увешанную картинами. Не стремясь к избыточной точности, Густав оценил их количество в тридцать штук. Считать Густав любил деньги или предметы, на которые их было легко обменять, а эти картины… Он сильно сомневался, что даже с накопленной годами сноровкой смог бы выручить за них хотя бы по марке за штуку.
Высокий вошел вслед за Густавом, указал ему на диван, а сам присел на кресло-качалку в углу. Едва коснувшись тряпичного покрытия, Густав взорвался:
– Господин Клаус, я требую объяснений, почему вы вводите в заблуждение своих арендаторов!
– В заблуждение? – Высокий отстранился, впрочем, кресло-качалка спустя мгновение сделало его только ближе к Густаву. – О чем это вы? Каких арендаторов?
– Своих арендаторов в моем лице! – Густав со всего размаху хлопнул себя ладонью по груди, отчего «лице» прозвучало сбивчиво. – Почему вы не сообщили, что в квартиру, которую я