Алмазный венец Марины Мнишек. Людмила Львовна Горелик
Читать онлайн книгу.
пока ждали. Дивились и карете царской, и коням. Вот, наконец, выходить начали. Вначале смоленские бояре – вышли, в сторонке стали и ждут. Потом двинулась царицына свита. Эти к каретам пошли.
– Ишь, важные какие… – толкнул Ваньку в бок Федул Маркелыч. А Иван ниже голову пригнул. Он про того ляха, что шесть гривен покрал, не рассказывал никому. Тогда и про венец надо было говорить, а они с Марфой после того ляха решили, что это опасно. Значит, дорогая вещь, раз такой пан ищет. Может, и впрямь золото? Как бы худа не вышло: докажи потом, что подарили, а не украл… Лучше спрятать подале и помолчать пока.
Толпа зашелестела, покачнулась, зашумела… Будто волна, пошел по толпе ропот:
– Матушка! Марья Юрьевна! .
– Царица вышла!… – восторженно выдохнул Федул возле уха – Эх, плохо видно, не там стали!
Царица шла, опираясь на руку пожилого мужчины, в окружении фрейлин и вельмож. Была она роста невысокого, низкого даже, так что почти и не видать ее было за свитой – так, платье царское да головной убор мелькали. Ванька, как и все в этой толпе, из себя выпрыгивал, на цыпочки становился – не видать! Но вот прошли к каретам, стали расходиться. В кареты залазить. Царица отделилась от всех, только пан тот седой, толстый ее за руку вел – отец, что ли? Юрий этот? – да жолнеры позади сопровождали.
– Роста небольшого, однако осанистая, – одобрительно сказал Федул Маркелыч.
А Ваньке, вроде, знакомой она показалась: маленькая, дробненькая – легко было из окна тащить – она ж как пушинка была… Неужели это ее он из огня вытаскивал? Вот на ступеньку кареты шагнула (отец поддерживает ее за руку, а дверь-то большая, царице и пригибаться не надо – не карета, а дворец!)… Шагнув на ступеньку, она развернулась, повернула в сторону толпы лицо, а Ванька аж Федула Маркелыча плечом отодвинул – так вглядывался. Неужели она?! Похожа очень… Да разве разглядишь!
– Что вертишься?! Убери башку, мне из-за твоей башки не видно, – услышал он недовольный голос хозяина. Это его Федул на место поставил. Ванька пришел в себя, подвинулся, кланяться стал. Виноват, мол, прости, благодетель, уж больно поглядеть захотелось.
1956 год. «Секретик».
Летом Люба почти весь день «бегала по улице», так бабушка это называла. На улице с самого утра обычно был кто-нибудь из детей, там легко находилась компания для игр, лето проходило весело. Но в тот раз, вернувшись с молоком в бидончике и железкой в оттопыренном кармане девочка на улицу не спешила: уже при входе в дом, на крыльце пахло очень вкусно, бабушка жарила пончики. Что ходила девочка за молоком слишком долго, никто не заметил, не увидела бабушка и царапину на руке. И что карман ее платья оттопырен и оттуда торчит грязноватая железяка, бабушка не увидела: хлопотала озабоченно возле керосинки.
«Ведь у нее день рожденья! – вспомнила Люба. – Это пончики!». Каждый год на Казанскую, в день своего рожденья, бабушка жарила в холодном коридорчике на примусе пончики с клубничным вареньем. Этот коридор, а точнее, веранда, не отапливался, с комнаткой и кухней,