Пепел родного очага. Александр Никонов
Читать онлайн книгу.
чем больше тепла он берет от солнца, тем крепче, вкуснее и безудержнее вино, которое переливается через край. И разве женщина – это не солнце для каждого горячего горского мужчины!
Другой на его месте уже давно бы уцепился за другую юбку, – ой какие женщины, какие красавицы склоняли перед ним свои головы! – но Хункарпаша всегда и в любых обстоятельствах боготворил только свою жену. Он даже подозревал, что Надия знала обо всех его похождениях, но за эти годы так ни разу не сказала, не намекнула и не упрекнула его ни словом. Да он и не чувствовал себя виноватым перед нею, ну разве виноват зрелый, налитой живыми бродильными соками плод, что он вот-вот взорвется от излишней спелости.
Все эти годы они прожили в мире, любви и согласии. Это сейчас молодые не понимают старой народной мудрости, которая подметила, что муж да жена – одна сатана. Сейчас, когда всей жизнью стали править деньги и выгода, каждый старается потянуть одеяло на себя, не понимая, что если ему будет тепло, то другому холодно. Оттого-то в современных семьях ссоры, склоки, разводы, несчастные дети. Молодые еще не понимают, что под старость так хочется полежать под одним теплым покровом, чтобы погреть старые косточки, потереться друг об друга, а то и молодость пробудить. Молодые беспамятны, потому что им и вспоминать-то пока нечего, они все куда-то спешат, стараются забежать вперед, обогнать друг дружку. Но через много лет они обязательно оглянутся, а позади-то ничего и нет – так, пыль одна.
О, черт, опять кольнуло в ногу, опять этот огрызок войны терзал его тело. А с другой стороны, ведь именно ему, этому осколку, Хункарпаша обязан встрече со своей Надеждой.
В том далеком сорок шестом, когда ему сильно повезло, потому что демобилизовали по ранению вместе со «стариками», прошедшими всю войну, он ехал в воинском эшелоне домой. Был декабрь, ненастный, бесснежный, больше похожий на позднюю осень. Хункарпаша, мобилизованный лишь в сорок третьем, должен был служить и служить – некоторые его одногодки вернулись домой лишь в сорок девятом, а то и в пятьдесят первом году. Что поделаешь, тогда всю старую армейскую смену повыбила война, а кому-то надо было охранять отечество, тем более, что бывшие союзники вдруг в одночасье превратились во врагов. Но Хункарпашу отпустили с первыми эшелонами, возвращающимися на родину из Польши. Старая рана все чаще и чаще давала о себе знать. Тогда он был молод, кудряв, беспечен и полон надежд на будущее, с орденом Красной Звезды и тремя медалями на груди.
И как могло случиться, что он, такой здоровый и сильный парень, проведший в холодных и мокрых окопах и лужах почти два с половиной года, двое суток просидевший в окружении в октябрьских болотах под проливным огнем немецких автоматчиков, и даже ни разу не подхвативший простуды, в эшелоне вдруг заболел. Он и сам долго не мог этого понять. Сначала заныла раненная нога, потом он стал чихать и кашлять, не успевая вытирать под носом мокроту. Беспечная, гулявшая фронтовая братва постоянно подсовывала ему спирта для профилактики, но болезнь вцепилась в него, словно