Я просто Костя Кривчиков.

      Не знали?

      Снимайте кофты.

                           К чёрту – лифчики!

      Дышите голыми грудями!

      В тугих капроновых застенках

      не прячьте прелести свои.

      На свете нет печальней смерти,

      чем задохнуться без любви.

      Пока ещё заря багрится,

      и небо звёздами чудит,

      пока серебряным копытцем

      роса рассветная блестит,

      пока я весел и заносчив,

      пока вселенская кровать

      даёт мне в жертвенные ночи

      от мира ласки принимать.

      Пока не умерли, не сгнили,

      пока быльём не поросло…

      Я так хочу,

                          чтоб вы любили,

      чтоб вам всегда

                          в любви везло!

      Не каюсь грешною душою,

      что плоть моя сильней души.

      И бог любви всегда со мною,

      и разрешает мне – греши!

      Ах, жаль мне тех, —

                                       а их не мало, —

      кто, опалённый чувств пожаром,

      любви боится, как чумы.

      Поэтам трусить не пристало.

      И потому, подняв забрало,

      я снова к вам иду на вы!

      На небе таяла звезда

      в конце апреля.

      Ты уходила навсегда,

      а я – не верил.

      Хмельной от счастья бытия,

      я был беспечен.

      Но ты, тирадами звеня,

      ушла под вечер.

      Тебе казалось: ты права,

      себя не мучай;

      что всё на свете трын-трава,

      счастливый случай.

      Жизнь, это сладостный мираж.

      Лови мгновенье!

      А от меня какой кураж?

      Закроем пренья.

      Я простофиля, мещанин

      и неудачник.

      Тебе же нужен Алладин

      и джин – в придачу.

      Чтоб вы с заоблачных высот

      на мир глядели,

      и весть про солнечный восход

      вам птицы пели;

      чтоб от любви кружилась кровь,

      и сердце глохло…

      А я не слышал этих слов,

      мне было плохо.

      А я всё думал – ты придёшь

      и скажешь: «Здравствуй!»

      Но застучал по крышам дождь

      шальной и праздный.

      Прокралась ночь, темным-темна,

      как вор на дело.

      А за окном цвела весна

      сиренью белой.

      Но я, затравленный тоской,

      был хуже Шнитке,

      терпя, как чудик за стеной

      нудит