– Идиотка! – Голос Стасика доносился из коридора.

      Егор повернулся на бок, надеясь, что скандал этот сойдет на нет или хотя бы перенесется куда-нибудь подальше.

      – Вечно тебе мерещится на пустом месте!

      – Сам дурак! – Марина тоже кричала, впрочем, она всегда говорила громко, а на крик порой переходила, сама того не замечая. – Я знаю! Ты спал с ней! Признайся!

      – Да иди ты…

      – Стой! Только попробуй!

      Раздался грохот. Звон стекла. И Егор вынужден был подняться, потому как одно дело – скандал, а другое – убийство в пылу ссоры. А в то, что Марина способна была размозжить неудачливому кавалеру голову какой-нибудь вазой, он верил.

      – Я тебя ненавижу!

      Марина стояла, вцепившись обеими руками в парапет.

      – Слышишь?! – кричала она в темноту. – Я тебя ненавижу! Убирайся!

      – Уберусь! – отозвалась темнота Стасиковым голосом.

      – И кольцо свое забирай!

      Стянув с пальца серебряный перстенек, Марина швырнула его вниз.

      – Ублюдок! Какой же ублюдок!

      – Старая жирная корова! – Стасик определенно был пьян, если решился сказать подобное.

      – Кто корова, я? – взвилась Марина и бросилась бы вниз, если бы Егор не удержал. – Он меня коровой назвал!

      – Старой. И тупой! Если бы ты знала, как достала меня! Своей тупизной, своими капризами бесконечными! Да господи, я рад, что не женился на тебе! Тебя ж ни один нормальный мужик не выдержит! Мало того, да меня тошнило, когда я в постель с тобой ложился!

      Стасика несло.

      И Марина застыла, окаменела. Егор же понятия не имел, что ему делать, потому просто стоял, держал женщину, жалея, что вообще вернулся домой в этот вечер.

      – Ты посмотри на себя! Думаешь, твои салоны тебе молодость вернут? Ботокс? Подтяжки? Да ты смешна! Старуха, которая пытается казаться восемнадцатилетней!

      – Ненавижу! – всхлипнула Марина, оживая. – Я его ненавижу!

      Стасик орал еще что-то.

      – Уйдем, пожалуйста… Я… Мне плохо…

      Она покачнулась, повисла на плече Егора.

      – Все хорошо, Марина. Завтра он уедет и все. Ты забудешь его. И все, что он тут наболтал. И вообще, ну его к лешему!

      – К лешему, – тихо повторила она и, уткнувшись в плечо, разрыдалась. – К лешему! Всех к лешему! Ты правильно сказал, завтра же пусть убираются…

      Она лепетала что-то