Естественная религия. Религиозные верования и практики в эволюционной истории человека. Анастасия Зубковская
Читать онлайн книгу.
религии», «естественной теологии», «естественной истории» и т. д. Эти понятия приобретают различные смысловые оттенки в разных концепциях, и все они связаны с вопросом, кто такой человек, каково его место в природе, какие у него отношения с Богом и окружающим миром и, наконец, нужна ли ему церковь, чтобы все это выяснить.
Размышляя над этими вопросами, теологи ставят задачу очистить христианство от заблуждений, необоснованных догматических положений, вернуть его в «истинное», «искомое» состояние, туда, где сам Христос постановил, каким должно быть христианское собрание. Скорее всего, богословы не приравнивали это самое «первоначальное христианство» к идее естественной религии, но по крайней мере имели в виду, что эти два явления естественным образом следуют друг из друга. Так как Христос принес благую весть для каждого на Земле и у каждого ее жителя уже есть идея Бога в разуме, следовательно, как размышляли теологи, каждый человек способен принять Христа в своем сердце и все религии должны иметь единую общую идею или вовсе стать одним универсальным вероисповеданием для всех, иначе как естественная религия и вера в одного Бога может приводить к такому множеству догматов и ритуалов?15
Итак, естественная религия в том виде, как ее понимали европейские философы XVII–XVIII веков, заключает в себе несколько основных идей, которые образуют некоторое универсальное «ядро» любой религии, и прежде всего христианской16. Перечислю ряд ее ключевых положений: во-первых, любой человек имеет веру в высшее существо, которое является по крайней мере создателем этого мира. Вера, в свою очередь, соотносится с разумом17 человека и является достаточным основанием для того, чтобы логически доказать существование Бога, который так целесообразно и гармонично устроил все на Земле. Во-вторых, универсально представление о загробной жизни. Здесь имеется в виду, что любое вероисповедание так или иначе обращается к этой идее и нет ни одного человека, который бы не имел хотя бы надежды на посмертное существование.
Наконец, еще один характерный момент естественной религии – ее прямая связь с нравственностью. Человек от рождения знает, что праведно, а что неправедно, потому что в его душе уже содержатся эти представления, и, более того, он верит, что это выражение воли божественного законодателя. Дени Дидро начинает свое сочинение «О достаточности естественной религии» так:
Естественная религия есть творение бога или людей. <…> Если же это творение бога, я спрашиваю: с какой целью бог дал ее людям?18
По его мнению, естественная религия достаточна, так как она лучшим образом согласуется с божественным правосудием и является лучшим средством для того, чтобы люди могли выполнить свои моральные обязательства. Так и естественный закон, добавляет Дидро, наиболее сообразен с природой Бога.
Представления о морали выводятся из веры в Бога, и, наоборот, естественная религия подкрепляет нравственные убеждения. Над этим вопросом
По поводу религиозных, мировоззренческих и языковых различий Дэвид Юм в «Естественной истории религии» рассказывает два анекдота, которые, при всей их «вольнодумности», по выражению самого Юма, я не могу здесь не привести. Он пишет: «Рассказывают, что однажды священник по недосмотру вместо причастия дал причащаемому жетон (counter), случайно попавший в число облаток. Причастник терпеливо прождал некоторое время, думая, что жетон размягчится у него на языке, но, заметив, что он остается целым, вынул его. „Вы, видно, ошиблись, – вскричал он, обращаясь к священнику. – Кажется, вы дали мне Бога Отца: он такой крепкий и жесткий, что я не могу его проглотить“». А вот и второй анекдот: «Один известный полководец, находившийся на службе в Московии, явившись в Париж, чтобы излечить свои раны, привез с собой молодого турка, взятого им в плен. Некоторые доктора Сорбонны <…> весьма настойчиво предлагали Мустафе перейти в христианство и в виде поощрения обещали ему много доброго вина в этом мире и рай в мире будущем. Трудно было устоять перед столь сильными соблазнами; и после того как Мустафа был вполне просвещен и обучен катехизису, он наконец согласился принять крещение и причаститься Святых Тайн. Но священник, дабы закрепить и упрочить все сделанное им, решил продолжать свои поучения и на следующий день начал их с обычного вопроса: „Сколько существует Богов?“ – „Ни одного“, – ответил Бенедикт, ибо таково было его новое имя. „Как ни одного!“ – вскричал священник. „Конечно, – ответил добросовестный новообращенный. – Вы все время говорили мне, что существует только один Бог, а я вчера его съел“» (
Здесь необходимо вспомнить становление сравнительного изучения религий в XVIII–XIX веках, когда ученые и богословы сопоставляли другие религии с христианством. В представлении некоторых теологов христианство полностью соотносилось с универсальными положениями естественной религии, оставалось лишь найти это «ядро» в остальных религиозных традициях.
Размышляя о вере и разуме в контексте эпохи Просвещения, можно столкнуться с некоторыми теоретическими и философско-теологическими сложностями, масштаб которых не позволяет мне обратиться к нему здесь, поэтому я оставлю его для другого философского исследования религии. Можно обратиться, например, к книге: Вера и знание. Соотношение понятий в классической немецкой философии / Отв. ред. Д. Н. Разеев. СПб.: Изд-во СПбГУ, 2008.