Естественная религия. Религиозные верования и практики в эволюционной истории человека. Анастасия Зубковская
Читать онлайн книгу.
тоже идут в контексте с религией. Так что римская культура в конце концов интерпретирует религию как нечто практическое, культ, поклонение богам, но происходящее из некой особой чувственности32.
В таком же смысле было переведено слово «религия» в Вульгате – первом переводе Библии на латинский язык. Здесь есть небольшие сложности с разными версиями библейского текста на разных языках, но в целом в Библии слово «религия» встречается примерно три раза (в частности, если мы имеем в виду Библию короля Иакова на английском). Так, стих из Деяний апостолов 26: 5 на русском языке звучит следующим образом: «…они издавна знают обо мне, если захотят свидетельствовать, что я жил фарисеем по строжайшему в нашем вероисповедании учению». Слово «вероисповедание» здесь соотносится со словом religio в латинской версии и словом θρησκεια (thriskeia) в греческой, которое в общем-то означает «богослужение», синоним к λατρεία (latreía).
Эти лингвистические размышления приводят к мысли о том, что если человек по природе своей религиозное существо, то он испытывает чувство благоговения, страха и восхищения перед теми силами, которые можно назвать божественными, почитает их и служит им в церемониальном культе. Значит ли это, что у каждого человека есть такое чувство? Элиаде считал, что да. Он вообще очень широко понимал религию: религиозное чувство относил не только к божественному в строгом смысле, как к некоторому лицу или определенной силе; он писал, что
жить как подобает человеку – само по себе есть религиозное действо, потому что принятие пищи, половые отношения и труд имеют сакраментальную ценность33.
По Элиаде, вся история человека – это история манифестации и открытия священного (иерофании), постоянной встречи с ним, поэтому вся его история, в сущности, религиозна.
Вообще, эта мысль у Элиаде довольно убедительна, ведь человек испытывает чувство благоговения не только из‑за своей связи со священным, но и, к примеру, во время созерцания природы. В период романтизма в европейской культуре появилось даже отдельное слово Alpenbegeisterung, то есть восхищение или воодушевление Альпами. В памяти сразу всплывает образ человека с картины Каспара Фридриха «Странник над морем тумана», не так ли? Наверное, у каждого есть опыт созерцания природного вида, захватывающего дух, или произведения искусства, которое поражает нас сочетанием цветов или звуков. Можно ли сказать, что это и есть религиозное чувство?
Мне кажется, если рассматривать его в сопоставлении с эстетическим опытом и чувством возвышенного (sublime) и рационализировать, следуя, к примеру, за Кантом, то, скорее всего, мы придем к тому, что граница между религиозными и нерелигиозными чувствами – это лишь интенсивность переживания, которая спровоцирована разными источниками. Однако феноменологи религии настаивают на том, что это особенное ощущение, они называют его sensus numinis, то есть чувство нуминозного, и подтверждают, что оно возникает только в связи с открытием некоторого «ядра религии» – священного; иначе говоря, это чувство реального присутствия
Мне бы хотелось здесь использовать Кантов термин «умонастроение», но это привело бы к погружению на еще более глубокий теоретический уровень.