Дорогой мой человек. Юрий Герман
Читать онлайн книгу.
не меньше шести фрицев.
Теперь рядом с командиром шел старый конник Романюк, за ними, держа гранаты и пистолеты наготове, двигалась «ударная группа» – пересмешник Ванька Телегин, мелиоратор Терентьев и всегдашний подручный командира Митя Голубев. «Резервом» было поручено командовать Бабийчуку.
Из открытой настежь двери избы на переезде доносились унылые звуки губной гармоники. Даже издалека было видно, что там топится печь, отблески огня играли на мокрых рельсах, возле которых медленно прохаживался немец-часовой с карабином под мышкой, тень его с методической точностью появлялась на фоне освещенной двери то справа, то слева.
– Пошли! – резко вдруг приказал Цветков.
И тотчас же «ударная группа» оторвалась от «резерва» и, поднявшись на невысокую насыпь, быстрым шагом пошла к избе.
– Хальт! – взвизгнул часовой, но его визг был мгновенно задавлен бешеной, сиплой и крутой немецкой бранью, таким ее потоком, что Володя не сразу узнал голос Цветкова и далеко не сразу понял нехитрую затею командира.
А когда понял, гранаты уже рвались внутри избы, где только что раздавались тихие звуки губной гармошки, и короткие очереди автоматов гремели в осиновом лесу, за переездом – туда убежал, отстреливаясь, только один оставшийся в живых немец.
– Разрешите, я его достигну, – блестя в темноте глазами, попросил Митя Голубев Цветкова. – Я ночью вижу, товарищ командир, я лес знаю, а он – немец-перец-колбаса…
– Отставить! – усталым голосом приказал Цветков.
Из осинника опять донеслась торопливая очередь автомата.
– В Бога-свет от страху бьет, – с тоской сказал Голубев.
И, не выдержав, оскальзываясь по глинистому косогору сапогами, побежал за избу.
– Назад, дурак! – закричал Цветков. – Назад…
Но было уже поздно: немцу из его лесной засады решительно ничего не стоило срезать Голубева, мелькнувшего на светлом квадрате окна, из автомата. И он его срезал.
– Все! – негромко констатировал командир. – Вот вам, пожалуйста!
И предупреждение, и горькая угроза, и странная, угрюмая торжественность послышались Володе в этом «пожалуйста».
Похоронили Голубева неподалеку от проселка, километрах в двух от переезда. По-прежнему из желто-серого неба сыпался мозглый дождь, но теперь еще и ветер стал подвывать в старых осинах.
– Жил бы и жил, – негромко, осипшим после немецкой ругани голосом сказал Цветков над открытой могилой. – Жил бы и жил, со славой бы вернулся домой после победы…
Из кармана почерневшего от дождя реглана он вынул пять жетонов, снятых с убитых немцев, бросил их в ноги покойнику и добавил, отворачиваясь:
– Так, может, повеселее тебе лежать будет…
Голубева быстро забросали землей, Цветков закурил и пошел впереди отряда. А однорукий конник Романюк говорил Холодилину:
– Бывает, голос дан человеку – считается, от Бога. А бывает и командир от него, не иначе. Я честно могу сказать –