Девушка молчала и плакала; она всячески старалась мачехе уноровить [Приноровиться, прийтись по нраву] и дочерям её услужить; но сёстры, глядя на мать, Марфушу во всём обижали, с нею вздорили [Ссорились] и плакать заставляли: то им и любо было! Сами они поздно вставали, приготовленной водицей умывались, чистым полотенцем утирались и за работу садились, когда пообедают. Вот наши девицы росли да росли, стали большими и сделались невестами. Скоро сказка сказывается, не скоро дело делается. Старику жалко было старшей дочери; он любил её за то, что была послушляная [Послушная] да работящая, никогда не упрямилась, что заставят, то и делала, и ни в чём слова не перекорила [Не поперечила]; да не знал старик, чем пособить горю. Сам был хил, старуха ворчунья, а дочки её ленивицы и упрямицы.