Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

      Я с Валерой. Он слева.

      Дважды отважный

      В те достопамятные годы, годы конца эпохи «застоя», Василий Борисович Кузькин, был ещё не очень старым человеком. Был он худощав и немного, такой, несуразный. Напоминал чудака – учёного из старых кинофильмов. Где актёры играли нарочито и тщательно, преувеличено чётко выговаривая фразы.

      В прошлом, Борисыч, как его все называли, работал учётчиком в колхозе «Заветы Ильича», это такая должность – «ответственный, за всё».

      Так вот, хотя был он и не слишком старым, но угнетали его две беды: сильно пьющая дочь – Полина, рано потерявшая мать, и оттого, какая-то вечно неприкаянная. Хотя и добрая, хорошая. А ещё – постоянная нехватка денег на воспитание внука Васьки. Который, всё больше взрослел и, соответственно требовал затрат. Точнее сказать – Васька – то их не требовал, а требовала ситуация. Что бы не хуже чем у других.

      Да! Сильно его убивал алкоголизм родной дочери… И, поделать с этим было ничего нельзя, а пытаешься что – то поделать – только угнетаешься, отчаиваешься ещё больше. Потом уже. От безысходности! От того, что всё – как об стенку горохом!

      Вся его пенсия, как есть, уходила на всякое – разное, более или менее необходимое для Васьки.

      Василий Борисович, навсегда запомнил то утро, осени 1982 года. Накануне были похороны Леонида Ильича Брежнева, колхозники были растеряны, какое – то опустошение охватило всех! Шутка ли? САМ – дуба дал! А буквально, спустя несколько дней, после похорон, люди поняли, что отныне они будут жить в другой стране. Железная рука ВЧК – КГБ железной же метлой выметала наследие «гениального писателя» и Генерального секретаря ЦК КПСС, Леонида Ильича Брежнева.

      Новый генсек, сменивший Ильича, решил не болтать, а работать, словно бы предчувствуя, что времени ему отпущено – очень мало!

      Василий Борисович, ещё с лета, по договору с ушлым завхозом колхоза «Свет Ильича», переволок в свой собственный сарай общественный мотор для лодки. Завхоз уверял, что всё чисто, просто, мол, от жены заначка будет.

      – Он списанный, Борисыч, но вполне на бегу! А значит – что? А значит то, что неча добру пропадать. Торопиться не будем, а как пройдёт «инкубационный период», отдадим его рыбакам рубликов за пятьдесят – шестьдесят, поделим, вот и води внука в кино хоть два года подряд! – вещал словоохотливый завхоз.

      Борисыч нутром чуял, что, что-то нечисто тут, но думать об этом не хотел, тридцать рублей – были бы – ох, каким подспорьем для внука перед новым учебным годом!

      Однако завхоз с продажей мотора не торопился, да и дед о нём всё реже вспоминал. Завалил поленьями – и ладно. Лежит мотор, промасленный под брезентом и поленьями – каши не просит.

      Вот, только, то, что было – вроде ничего, при Брежневе, стало совсем иначе выглядеть при генерале госбезопасности Юрии Андропове. Теперь «несунам» давали реальные сроки! А чёртов завхоз – всё тянул с продажей! Борисыч, уже готов был от любых денег отказаться, лишь бы исчез злополучный мотор из его сарая! Был бы, вереран, в прежних силах – сам бы выволок его ночью на тачке, да утопил в озере!

      Была ещё одна печаль у Борисыча, куда-то запропастилась – медаль «За победу над Германией». Не довелось ему с фронта с боевыми наградами вернуться и, хотя китель его всё тяжелел от новых юбилейных медалей, но они то, фронтовики, знали – что это всё – для пестроты при солнечных лучах. Как понацепят – «10 лет победы»; «20 лет победы»; «25 лет победы»…. А кому от этого прок? Для пионеров дремучих, да молодёжи пороху не нюхавшей. Вот, «За победу над Германией» – ещё куда ни шло, конкретная награда, хоть и всем её давали, кто в войне участвовал… Опять же – профиль Верховного… Солидно! Пропала. Очень обидно. Особенно обидно, что на парадах, те кто с боевой наградой вернулся, подначивали таких юбилейных медаленосцев, особенно, когда отметятся хорошо сорокоградусной. Тогда и бывало разное…

      «Иди, мол, к нам, боец – „сорок лет без урожая“ (так называется „иконостас“ из юбилейных медалей), выпьем вместе за победу! Не всем же героями быть! Не журись, идём – выпьем…»

      Не раз Борисыч, осекал таких:

      – Ты язык попридержи, «герой Перекопа»! Я как все воевал, понял? В гвардии!

      Был Борисыч крепок и высок, хоть и неуклюж немного. Обычно записные «герои» сразу прекращали шутки, да и фронтовое братство никто не отменял.