Спустя несколько лет, почти перед самым уходом в Путь, я не выдержал, спросил у Стояна, до того всегда на подобные расспросы только хмыкавшего, как мальца удалось выручить.

      Внимательно посмотрел на меня тогда наставник. Может, увидел что одному ему ведомое, а может, просто уходящему – вдруг навсегда? – решил открыться. Ответил:

      – Ничего не было. Проплутали мы тогда с Тихомиром почти до сумерек вдоль реки. И воду мутили, и палками дно пробирали. Глухо. Ни русалки, ни мальца. И только когда уже совсем отчаялись да руки опустили, заприметили в темнеющих кустах Святорада. Дремал он спокойно себе у валуна. Живой. Только мокрый весь, будто прямо с купания – и сразу в сон. А когда мы его растрясли да от объятий радостных он немного смог продохнуть, сказал нам, что ничего та русалка ему не сделала дурного. Сначала утащила по течению далеко (тогда, конечно, говорит, страшно было), а потом они играли. Плескались, озоровали. Говорит, что у шишиги местной камыши разворошили и потом прятались, пока разгневанная бабка вовсю руганью исходила. А к вечеру русалка малого отпустила. Бусинку блестящую на прощанье подарила. – Стоян долго молчал, потом добавил: – А я, дурак старый, понесся. Годы и опыт уступили место чувствам. А сядь, подумай: ни к чему русалке малец, еще даже в юную пору не вошедший. Разве что поиграть.

      Тогда я впервые увидел, как суровый наставник Стоян улыбается.

      Кладовик

      Я пою, и меняются смысл и суть,

      По колено в водах, по грудь в лесу.

      И колеблется жизнь на моих плечах.

      А земля от памяти горяча.

«Костяная любовь», Ворожея отражений

      Гроза гнала меня через лес.

      Поздняя осень в этих краях богата на дожди. Почти все время небо затянуто серым низким покрывалом туч. Мелкая докучливая морось почти без устали сыплет сверху, постепенно пропитывая все влажностью – хоть выжимай. Но нет-нет да и скопит небо сил, соберутся орды дождевых облаков, стянутся хмурые грозовые тучи, да и вдарят со всей мочи о землю. Хлещут нещадно тугими струями, заливают все окрест.

      Вот и сейчас я ломился через густой хвойник, спеша найти хоть какое укрытие.

      Я не питал детских надежд обогнать стихию: уж больно резко все вокруг почернело, взвыли в верхушках хвои гулкие ветра и очень близко глухо зарычало небо.

      Уйти далеко вряд ли было возможно: до ближайших селений еще несколько верст, да и река Полушка, что разрезала эти леса впереди, по осени сильно разлилась, и просто так преодолеть ее вряд ли бы получилось. В планах моих до того было идти до переправы на этом берегу вверх по течению, но теперь я лишь продирался через колючие ветки, судорожно ища укрытие.

      Уже третье лето шло с моих странствий, и каждую осень я порывался осесть где-то на пору ненастья, переждать распутицу и продолжать свой путь лишь с первыми морозами. Но, как любил говаривать мой хороший знакомец Молчан, зарекалась ворона помет

---

Скачать книгу