Молитва к Прозерпине. Альберт Санчес Пиньоль
Читать онлайн книгу.
были родом из той самой нищей деревни и подтвердили, что все было именно так.
Кем были братья Палузи? Одной и той же личностью, повторенной в разных телах, или одним и тем же телом, воспроизведенным дважды для двух разных личностей? Трудно сказать. Поскольку наше путешествие не отличалось разнообразием, меня заинтересовала даже юридическая сторона дела: если они были одинаковы во всем, то как решался вопрос наследования? Согласно пунийской традиции, право первородства принадлежало бородатому Ададу, потому что он появился на свет первым, хотя голова Бальтазара была крепко прижата к ножкам брата. Но близнецы не придавали этим деталям никакого значения.
– Если он – это я, а я – это он, – сказали они мне, – почему нас должен занимать вопрос о том, кому принадлежит утварь, деньги или дома? Все у нас общее.
– И вы так же рассуждаете, когда речь идет о женщинах? – пошутил я, вспомнив шутки Субуры.
Но мой вопрос не показался им ни забавным, ни обидным.
– У нас все общее, кроме листьев оплонги.
(Оплонга, Прозерпина, – это местное название одного из немногих встречавшихся в тех засушливых местах растений; только у него были достаточно мягкие листья, чтобы использовать их для определенных целей после опорожнения кишок.)
Как бы то ни было, я безоговорочно верил всем историям, которые мне рассказывали об исключительном единстве близнецов. Они с таким спокойствием и убежденностью объясняли эти явления, что никакой слушатель не стал бы сомневаться в их искренности. С другой стороны, зачем бы они стали изощряться и врать какому-то Марку Туллию, которого уже решили убить?
Однако совместная жизнь, Прозерпина, чаще заставляет видеть различия у людей похожих, чем общие черты у непохожих. Поэтому, по мере того как дни шли за днями, я постепенно начал понимать, что братья были не такими уж одинаковыми, – по крайней мере, их характеры заметно различались. Например, я заметил, что Адад был религиознее. Каждый вечер, когда мы разбивали лагерь, он строил из тонких тростинок маленький шалаш высотой чуть больше пяди и покрывал стены глиной. Это было некое подобие алтаря, в котором он устанавливал керамическую фигурку, изображавшую древнего бога пунийцев Баала, а перед ней – приношения, крошки хлеба и наперстки с вином, и по вечерам и ночью можно было смотреть, как в глубине этого крошечного храма поблескивает изящная фигурка, освещенная пламенем маленьких свечей. Тем временем Бальтазар предпочитал затачивать концы палок и устраивать ловушки для птах, которые на следующее утро служили украшением нашего завтрака. Глаза некоторых птиц считались у пунийцев самым изысканным яством.
Как я тебе уже говорил, Прозерпина, через три дня мы остановились на ничем не примечательном участке равнины, покрытом скудной растительностью.
– Вон там, да, именно там появилась мантикора, – сказал Куал, указав на какую-то точку среди желтоватой пустоши, по которой тут и там были разбросаны безымянные кустарники.
Пастух