Вот, возьмите кислу ягоду

      И съешьте. Для вас она.

      Не бойтесь – вверх уйдёте,

      В кедровые дома.

      А того, кто вас послал,

      Я тоже угощу

      Ягодкой медовой

      И уведу.

      В самый нижний мир,

      Где пламенем охвачено окно.

      Там уж всё готово

      К приготовлению йоьхьо…

      Попробовать не хочешь?», —

      По-чеченски молвив, незнакомка

      Тихонько руку протянула свою,

      И ягодные бусы, как-то звонко,

      Скользнули на ладонь бойцу.

      Он почувствовал запах сирени,

      Тягучий и сладкий, как мёд —

      Опять этот признак потери,

      Боли, угрозы, стенаний и слёз…

      Рассвело. Птицы, как прежде,

      Свистели, и воздух свистел.

      Свистело смешное кострище,

      Озаряя молчащих парней.

      Неживые, на белом лежали,

      Простые, как я или ты.

      Шуршал кустарник безлиственный

      Над спокойными силуэтами тьмы.

      А внизу, во льду речушки

      Паук толстобрюхий застыл.

      То не брюхо – прорубь зияла,

      И на дне её – три головы.

      Не вернутся мужчины до хаты,

      Не обнимет их цинковый гроб.

      К могилке их ненарочной

      Нет дорог…

      Весной, в первые ночи

      Льды Хулхулау сошли.

      Тёмные воды речные

      Камни, камни, камни,

      Камни, камни несли.

      Больше они не сыны

      Тебе, милая мамка,

      А с лихого авося отцы.

      999 и Ты