Выпив, закурили. Алик исподлобья взглянул на Наташу. Та дерзко посмотрела ему прямо в глаза, так что даже какая-то непонятная связь длиной в один миг возникла между ними. Ох, сколько раз он видел такие взгляды! Не нравились они ему, не должна женщина так смотреть на мужчину, особенно если видит его в первый раз в жизни. Сделав усилие над собой, он отвернулся.

      Пашок, присосавшись к баклажке, до дна осушил её и бросил в угол комнаты. Та, звонко отскочив от стены, закатилась куда-то под стол, а пронзительный, неприятный звук, изданный ею, какое-то время ещё висел в воздухе. Фальшивый такой, плоский и унылый.

      – Ты чё буянишь? – вскричала Наташа.

      Пашок, оглядев парней, буркнул:

      – Вот все они бабы такие. Из-за неё попали в эту жопу, а она ещё «чё буянишь», на.

      Он зло сплюнул на пол.

      – Ничего, Паш, – вмешался Петрович, – у меня жена тоже ругается… А пусть ругается. Куда она без мужика? Поругается и перестанет. Жена на то жена, чтоб при муже быть.

      – Она ещё не жена… – отозвался Пашок. – А жена к мужу должна ласковая быть.

      – Можно подумать, я не ласковая, когда надо, – ответила Наташа, загадочно посмотрев в потолок.

      – Давай, выпьем с тобой, Паш, за взаимопонимание и согласие, и чтоб у вас всё было хорошо, – предложил Петрович.

      Пашок схватил у Наташи стаканчик.

      – Давай, наливай.

      Они выпили.

      – Бери, закусывай, закусывай, – суетился Петрович.

      Пашок поморщился и выдохнул.

      – Нехрена закусывать.

      – Не забудь, нам ещё ехать предстоит, – заметила Наташа.

      Он поднял указательный палец вверх и, пристально взглянув на Кирилла, спросил:

      – У тебя подруга есть? Она тоже такая стерва?

      – Подруги нет сейчас, а стервочки мне, наоборот, даже нравятся. Что-то в них есть… – мягко и осторожно, точь-в-точь, как домашний кот наступает своими пушистыми лапками по мокрой земле, ответил Кирилл.

      – Да! – подтвердил Пашок, опустив свой палец. – За то я её и люблю, Натаху-то. Наливай, батя, ещё, выпьем за неё.

      Петрович тут же оформил. Выпили.

      – Все они, девчонки, одинаковые, – осмелев, продолжил Кирилл. – Я только зануд не люблю, которые ломаются, строят из себя не понятно что.

      – Единственно, что в них одинакового – это месячные, – неожиданно для самого себя влез Алик. – А так они разные, как и все люди.

      – Вот это сейчас грубо сказал, на, волосатый! – рассвирепел Пашок. –