Заглушила засуха засевки,

      Сохнет рожь и не всходят овсы.

      На молебен с хоругвями девки

      Потащились в комлях полосы.

      Собрались прихожане у чащи,

      Лихоманную грусть затая.

      Загузынил дьячишко ледащий:

      «Спаси, Господи, люди твоя».

      Открывались небесные двери,

      Дьякон бавкнул из кряжистых сил:

      «Еще молимся, братья, о вере,

      Чтобы Бог нам поля оросил».

      Заливались веселые птахи,

      Крапал брызгами поп из горстей,

      Стрекотуньи-сороки, как свахи,

      Накликали дождливых гостей.

      Зыбко пенились зори за рощей,

      Как холстины ползли облака,

      И туманно по быльнице тощей

      Меж кустов ворковала река.

      Скинув шапки, молясь и вздыхая,

      Говорили промеж мужики:

      «Колосилась-то ярь неплохая,

      Да сгубили сухие деньки».

      На коне – черной тучице в санках —

      Билось пламя-шлея… синь и дрожь.

      И кричали парнишки в еланках:

      «Дождик, дождик, полей нашу рожь!»

      По селу тропинкой кривенькой

      В летний вечер голубой

      Рекрута ходили с ливенкой

      Разухабистой гурьбой.

      Распевали про любимые

      Да последние деньки:

      «Ты прощай, село родимое,

      Темна роща и пеньки».

      Зори пенились и таяли.

      Все кричали, пяча грудь:

      «До рекрутства горе маяли,

      А теперь пора гульнуть».

      Размахнув кудрями русыми,

      В пляс пускались весело.

      Девки брякали им бусами,

      Зазывали за село.

      Выходили парни бравые

      За гуменные плетни.

      А девчоночки лукавые

      Убегали, – догони!

      Над зелеными пригорками

      Развевалися платки.

      По полям бредя с кошелками,

      Улыбались старики.

      По кустам, в траве над лыками,

      Под пугливый возглас сов,

      Им смеялась роща зыками

      С переливом голосов.

      По селу тропинкой кривенькой,

      Ободравшись о пеньки,

      Рекрута играли в ливенку

      Про остальние деньки.

      Не ветры осыпают пущи,

      Не листопад златит холмы.

      С голубизны незримой кущи

      Струятся звездные псалмы.

      Я вижу – в просиничном плате,

      На легкокрылых облаках,

      Идет возлюбленная Мати

      С Пречистым Сыном на руках.

      Она несет для мира снова

      Распять воскресшего Христа:

      «Ходи, мой сын, живи без крова,

      Зорюй и полднюй у куста».

      И в каждом страннике убогом

      Я вызнавать пойду с тоской,

      Не Помазуемый ли Богом

      Стучит берестяной клюкой.

      И может быть, пройду я мимо

      И не замечу в тайный час,

      Что в елях – крылья херувима,

      А под пеньком – голодный Спас.